Шмотки. Роман из мира моды - Кристин Орбэн Страница 10

А между тем костюмчик, в котором я явилась на свидание в Пюто, наверное, был веселым, но стоило мне прибыть в архитектурное бюро с интерьером из стекла и стали, как его предназначение изменилось. Теперь костюм покоится в моем шкафу. Муж загасил его взглядом. Он не разрывал моих одежд, не менял ни цвета, ни покроя. Он их даже не коснулся.

Костюм умер от его безразличия.

Голос, смягченный мятными пастилками, приобрел металлическое звучание. Бывают мужчины, которые будто язык проглотили, этот – проглотил калькулятор: он исторг следующую формулу: «мне следовало вести учет и сохранять счета». Ад кромешный! Потом он принялся подчеркивать цифры, чтобы прийти к заключению, что я слишком много трачу, слишком много денег, превращенных в платья: если сложить мою одежду в стопку, то она окажется выше проектируемых им домов. Он разглагольствовал на эту тему довольно долго, только я его совсем не слушала.

Угнездившийся в нем банкир потребовал от него принять решение о разводе, иначе ему придется расстаться с реальным банкиром. Как бы то ни было, но больше так не может продолжаться. Он сообщил, что нашей спальне я предпочитаю свою гардеробную, а белье люблю куда больше, чем его самого, что шмотки, как вьющиеся растения, наводнили всю квартиру, что цена надетого мною сегодня платья равна по стоимости сотне квадратных метров коврового покрытия или трем дверям из мореного дуба

Пример был подобран неудачно: это было вовсе не платье, а ансамбль – юбка и маленький жакет с короткими рукавами из зеленовато-голубого льна. Ансамбль – воплощенная невинность – был куплен на распродаже за сущие гроши. Моя грудь была укрыта, закрыта, заточена в жакет, застегнута на все пуговицы. Милосердный размер 90В, малость возбуждающий подозрения. Чтобы не заставлять мужа пожалеть о своем решении, я не стала надевать новый бюстгальтер «Air Up New York» марки «Болеро», сделанный по образцу воздушных подушек, с пузырьками воздуха между двумя слоями термопластика, – он естественно облегал грудь, создавая дьявольски соблазнительное декольте. Под легкой футболкой это что- то! Мой будущий экс-муж, его банкир и его бухгалтер – три-в-одном – были бы повержены. Праздник на льду для меня одной. Но три-в-одном в данном случае троекратно отказались от меня, и результат был безобразен, как безобразен топор палача, обрушивающийся на шею приговоренного. Тем хуже для кокетства, важно было покончить с этим.

Пока мой будущий экс разглагольствовал, я твердила себе, что развод в том и состоит, чтобы разрушить жестокой критикой то, что вы почитали самым любимым; недоверие, раздражение являются частью утешительного бонуса, предвосхищая удар, – нужно лишь дождаться, когда у вас возникнут эти чувства. Поскольку я проработала свой план атаки и была готова ко всему, то чувствовала себя не так уж скверно.

Несправедливость – она царит и в мире одежды, дневные платья расплачиваются за платья для коктейлей и ночных клубов. Но и те и другие способны амортизировать удары.

Он расставался со мной еще под воздействием анестезии; я отлично видела, несмотря на все его речи, что он несколько не в себе, он затмил себя самого. В момент экзекуции слово взял банкир. Цифры заменили слова. Речь шла о карманных деньгах, о превышении счета, о долгах. Цифры убытков, причиненных мной моему мужу. Результат: развод положит конец моим набегам на его банковский счет. Затем возвратился друг: он оставил мне квартиру и обеспечил алименты на срок 24 месяца.

Тут раздался протестующий глас банкира: одежда не может рассматриваться в качестве инвестиции. Голос мужа – сперва в нем сквозило раздражение, затем ему передался пафос предшественника – повторял вслед за банкиром: «Шмотки ничего не стоят, они теряют в цене, едва их вынесут за дверь магазина».

Но итог был таков: в течение 24 месяцев я могу тратить деньги как мне заблагорассудится.

И даже если мне придется отправиться в тюрьму за то, что подписывала необеспеченные чеки, я вместе с Эглантиной все же брошу еще раз взгляд на униформу продавщиц «Флёри-Мерожи».