Уходящее лето - Ольга Малинина Страница 10

С белой пеной у ног

Стали скромно одеты

В остывший песок.

Зелень моря увяла,

Испарился прибой –

Ты меня целовала,

Ты влекла за собой...

– По-моему, это что-то новенькое в творчестве великого маэстро! – с усмешкой заметил Сергей.

Даша кинула на него острый взгляд исподлобья.

– Я хочу сказать, что это слишком мягкая музыка, совсем не режет слух, – с улыбкой пояснил парень.

На сцене действительно был Стас и музыка – совершенно не характерная для него. Она навеяла Сандре воспоминания о тихом ночном бризе, когда морские волны мягко шуршат по остывшему, уснувшему песку, а вдалеке чуть начинает розоветь предутреннее небо. Однако, в следующий момент в песне зазвучали новые аккорды и музыка преобразилась из тихой и мирной в бушующий водоворот, торжествующую бурю, крутой водопад, тайфун...

Будто лезвием вены,

Или волком со сцены,

Или в пьяном угаре,

На игле, на базаре –

Ты меня удержи

Потуши, накажи,

Откажи, отвяжи,

Покажи, расскажи...

И давай с тобой просто жить!...

Просто, так просто, ну просто же жить...

– Что ты скажешь об этом? – вызывающе спросила Дарья. Не дожидаясь ответа, она встала и направилась к сцене. Несколько танцев было за ней. Они заранее договорились со Стасом.

Сергей с интересом проследил за своей возлюбленной глазами, думая каким образом она на этот раз отобразит исполняемые произведения. Прошлый раз, когда Даша танцевала под известный «Хрусталь», ее выступление показалось ему чем-то неземным и даже вообще не реальным, а скорее приснившимся или привиденным. Именно! Некое воздушное невозможное видение, голубой вихрь, абсолютно невесомо пронесшийся по сцене. А еще – холодные брызги шелка и матовая белизна рук.

Теперь же это было нечто другое. Ведь и песни сегодня новые, и души изменившиеся, повзрослевшие... Сергей, не отдавая себе отчета, встал и без объяснений отошел от Сандры со Славиком. Он подобрался ближе к сцене, чтобы видеть одну только Дашу, чтобы вся она полностью заполнила его сердце своим немыслимым танцем. Хореография тоже была искусством и в какой-то мере – художеством. Даша, придумывая движения, как бы рисовала свою собственную картину. Только эта картина была слишком живой, не запечатленной, не останавливаемой. А вот это уже как-раз таки его дело! Задерживать движение, останавливать время, и в то же время не умертвлять – дело рук настоящих художников, кем, в общем-то, и пытался быть Сергей.

Сегодня Даша облеклась в необычное сочетание зеленого и красного. Этот резкий контраст раздражал чувствительный к цвету глаз художника, но тем не менее как нельзя лучше оттенял песню. Сергей восхищался умением своей девушки так впечатляюще отражать в танце то, что заложено было в песне. Только песня ему не очень понравилась. И такая Даша была вовсе не девушкой его желаний. Чужой мир, чужая любовь... «Скорей бы она вернулась», – тоскливо подумал Сергей о своей девушке, не отрывая блестящих глаз от неуловимых красно-зеленых движений. Он как бы впитывал в себя всю Дашу, даже такую – не нравящуюся ему, рассказывающую о чужих чувствах.

В конце песни девушка скинула с себя весь зеленый цвет, оставшись в ярко-красном, как маленький огонек, аленький цветочек, дымящаяся струйка крови... Парень встряхнул головой, отгоняя от себя это неприятное наваждение, и поспешно протянул руку спускающейся со сцены Даше, чужой Даше, Даше в красном...

– Ты просто великолепна, – цинично заметил Сергей.

Раскрасневшаяся и возбужденная столь откровенным выступлением девушка не обратила внимания на холодный оттенок в голосе парня.

– Подожди, мне надо переодеться к следующему танцу, – небрежно бросила она, уже размышляя над очередной своей композицией, и уплыла куда-то за кулисы.

Мне хотелось искать,

Мне хотелось бежать;

Я пытался, не мог;

Я старался, иссох.

Но пришла вдруг она,

Как крутая волна;

Повлекла на песок,

Что остыл, изнемог...

Даша переоделась в грязно-желтый костюм, оттененный грязно-серыми газовыми лоскутами. Сквозь полупрозрачную ткань слегка просвечивал ярко-красный пояс – единственное напоминание о прошлом костюме и слабый намек на связь этой песни с предыдущей.

Сергей вдруг понял, что девушка пытается разыграть целое представление, как в театре. Тогда можно простить ее воплощение в чужие души. Это искусство!.. Это жизнь...

Я поддался волне,

Что прильнула ко мне...

А теперь одинок,

Лужей в землю утек...

Ведь была ты моей,

Но остался я с ней!...

Да, не важен итог...

И... храни тебя Бог!

Сандра удивленно застыла на месте с бокалом в руках. В висках бешено пульсировала кровь, и под этот ритм вновь и вновь повторялись в голове последние слова песни. Они просто высвечивались в мозгу огромными яркими буквами, оттеснялись, выделялись, и вообще заводили хоровод. Голова пошла кругом. Девушка зажмурилась и торопливо отпила из своего бокала.

– А в этом что-то есть, – пробормотал Слава, вслушиваясь в текст песни.

Впервые рок воспринимался им не как что-то шумное и пустое, но как новый, возможно, более совершенный способ выражения себя. В этих песнях так обнажалась душа, что казалось, просто невозможно исполнителю быть неискренним. Фальшь не прошла бы. А ужасным рок выглядит, потому что так много в душах ужаса, страха и тьмы. Это реальность! Самая настоящая реальность...

– Что ты сказал? – подозрительно переспросила Сандра.

– Даша просто потрясающе танцует, – с загадочной улыбкой ответил он.

– Да, она гений, – откликнулась девушка и уже намного тише добавила. – И Стас, кстати, тоже.

А в в уме все продолжало звучать:

Ведь была ты моей,

Но остался я с ней...