Обманутые сердца - Шэрил Биггз Страница 10

В темной глубине сада, скрытый раскидистыми сучковатыми ветвями гигантского дуба и занавесом из испанского мха, обвивающего дерево, стоял Трейс, глубоко затягиваясь тонкой сигарой. Тело устало, но о сне он и не думал.

Наконец-то они свободны. Отец больше не может причинить им зло, не сможет уничтожить то, что они пытались достичь в своей жизни, как делал это всегда. Трейс снова почувствовал гнев, который преследовал его уже так давно, что он даже не помнил начала. Сама мысль об отце вызывала сильную вспышку гнева. Теперь, когда Томас Браггетт умер, Трейс не испытывал ни малейшего сожаления, ни печали от утраты. Ничего подобного, что должен испытывать сын после смерти отца. Он поднес сигару к губам, но вдруг внимание привлекло какое-то движение на галерее второго этажа.

Сразу насторожившись, Трейс оторвался от дерева и принялся всматриваться в темноту ночи. Все легли спать уже несколько часов назад. Слуги покинули особняк и разошлись по своим домикам. Кто же мог находиться на галерее? Рука непроизвольно потянулась к карману жилета. Пистолет на месте, как обычно, лежит в матерчатой чехле на случай опасности. Трейс бросил сигару на землю, затоптал каблуком сапога. Мускулы 'затвердели от напряжения, каждая клеточка нервов встрепенулась перед лицом возможной опасности.

Указательный палец лег на курок. Трейс шагнул вперед, но остался в скрывающей тени огромного дерева, слегка отодвинул Мох, чтобы лучше видеть, затем сделал еще шаг вперед.

В то же мгновение из-за набежавшего облачка появилась луна. Серебристые лучи рассеяли ночную тьму, упали на галерею второго этажа.

Затаив дыхание, Трейс застыл на месте. Он знал, что следует отвести взгляд, следует отвернуться и уйти, но не мог. Стоял как вкопанный, не отрывая глаз от нежившейся в мягком свете женщины. Лунные лучи просвечивали сквозь тонкую ткань ночной сорочки, а из открытого окна за ее спиной лился свет масляной лампы, так что перед Трейсом, как на картине, вырисовывался силуэт Белль. Длинные серебристые волосы блестели в неверном свете, кожа напоминала цветы магнолии.

Из оцепенения Трейса вывела непривычная тяжесть в паху. Он отпустил испанский мох и отвернулся.

– Проклятие, что со мной происходит? Мне даже не нравится эта женщина, – он выругался про себя. Ругал за недостаток внешних приличий, явную несдержанность и вспыхнувшую в теле страсть. Но не мог отрицать, что именно это и произошло.

Прошло много лет – он сам не мог вспомнить сколько – с тех пор, как один вид прекрасной женщины воспламенял в нем страсть. Майру он любил всем сердцем. Когда она умерла, умерли и его мечты. Трейс был совершенно уверен, что никогда не полюбит другую женщину, никогда не сможет быть с другой женщиной. Но в последнем ошибался. Сердце и мозг отвергали плотские наслаждения, однако тело требовало физической разрядки, которую могла дать только женщина. Он думал завести себе любовницу, но быстро оставил эту затею. Сама мысль выбрать женщину из квартеронов, поселить в одном из коттеджей на Рампартсе и заботиться о ней, только укрепляла сознание, как много он потерял со смертью Майры.

Долгий вздох и очередное ругательство сорвались с губ. Очевидно, он слишком затянул с посещением борделя, которыми кишела Вье Карре. Но дело легко поправимое.

Белль заметила какое-то движение в саду. Она прикрыла руками грудь и отпрянула от перил. Там кто-то был. Кто-то наблюдал за ней. Она задрожала от страха. Кто это? И зачем это делает?

Белль спряталась за колонну, вглядываясь туда, где, казалось, кто-то стоял. Но никого не было, по крайней мере, она никого не заметила. Может быть, у нее просто разыгралось воображение?

Внезапно тишину ночи нарушил топот копыт по усыпанной ракушечником дорожке.

Белль еще дальше зашла за колонну и стояла в ожидании увидеть, кто приближается к дому. Она почти сразу же поняла, что звук доносится не со стороны дороги, как она первоначально подумала, а со стороны дома. Белль повернулась как раз в тот момент, когда мимо поехал Трейс. В темном сюртуке и на вороной лошади, он стал почти невидимым в ночи. Только белизна рубашки и бронзовая кожа выделяли его из окутавшей землю черноты.

Девушка смотрела вслед Трейсу, пока тот не исчез за поворотом. Несомненно, это он наблюдал за ней. Но куда отправился сейчас? Почему уехал с плантации в столь поздний час?

Белль вернулась в свою комнату. И хотя понятия не имела, куда уехал Трейс, зато знала, что его нет в доме. Все остальные обитатели особняка давно легли спать. Белль улыбнулась и набросила на себя пеньюар. Самое подходящее время обыскать спальню Трейса.

Она на цыпочках подошла к двери, тихонечко открыла ее и вышла. Извилистый коридор освещала единственная свеча на столике у стены. Белль посмотрела на закрытые двери, пытаясь припомнить, в какую сегодня днем входил Трейс.

В конце концов, решив, что это последняя дверь в противоположном конце коридора, Белль быстро подошла к ней и, прежде чем войти, прижала ухо к дубовой панели. Из комнаты не доносилось ни единого звука. Пальцы сомкнулись на серебряном набалдашнике ручки. Медленно повернув ее, Белль приоткрыла дверь и прошмыгнула в темную комнату. В течение нескольких полных страха секунд она стояла, затаив дыхание и прильнув к стене. А что, если она ошиблась? Вдруг это не комната Трейса? А если здесь кто-то есть?

Белль напряженно вслушивалась в тишину, стараясь уловить чье-то дыхание, но ничего не услышала. Постепенно глаза привыкли к темноте, предметы начали приобретать формы и стали различимы: гардероб, туалетный столик, письменный стол и кровать. Комната, несомненно, принадлежала Трейсу и была пуста. Девушка вздохнула с облегчением и почувствовала слабость в коленях.

– Не время распускать нюни и поддаваться слабости! – шепотом отругала она себя. Протянула руку к лампе на туалетном столике, но тут же отдернула. Что она делает? Вдруг кто-нибудь увидит свет в окне? Или Трейс вернется? Нет, это слишком рискованно, а в темноте ничего не найдешь.

Белль вдруг захотелось плакать, но она сумела совладать со своими чувствами. Все равно слезы не решат проблем, только добавят головную боль. Остается ждать подходящего случая, когда появится возможность обыскать комнату Трейса днем.

Белль крадучись подошла к двери, открыла ее и выскользнула в коридор. Дверная защелка тихо лязгнула, и девушка чуть не вскрикнула. Хотя звук был очень тихим, в ее ушах он прозвучал подобно раскату грома. Она затаила дыхание, ожидая, что откроется какая-нибудь дверь, и оттуда выглянет обвиняющее лицо. Когда ничего подобного не произошло, Белль быстро вернулась в свою комнату. В ту ночь ей было нелегко заснуть.