Прелестница - Валери Кинг Страница 10

Какое-то время он ворчал про себя, а затем сердито закричал:

— Да отцепись ты от меня, окаянный вонючий сорняк! Я прикажу садовникам выжечь тебя! Клянусь, я изведу тебя! Мегги!

Мег слегка улыбнулась. Она любила отца, но иногда он сильно ей досаждал.

Наконец она подала голос, давая ему знать, где она. Несколько минут он искал ее, посылал проклятья тем, кто придумал такие дурацкие забавы.

Минут через пять он оказался в центре лабиринта. Лицо его покраснело от усилий, темно-синий фрак покрыт пылью и приставшими к нему листьями.

— А вот ты где! Наконец! — воскликнул и на лице его отразилось облегчение. — Терпеть не могу всякие головоломки!

Мег сидела с ногами на скамье. Пышный шлейф амазонки обвивал ее лодыжки. Леди не сидит в такой позе, но ей в этот момент было все равно.

Сэр Уильям тут же уселся рядом с ней и похлопал ее по коленям.

— Ну и наделал я дел, крошка. Прости меня. Я должен был бы подойти к тебе гораздо раньше — сразу же после завтрака! — Он поймал головой, раздувая щеки. — Каролина как ураган на меня налетела, и как раз когда мне попалась самая крупная форель, какую я в жизни видел! Ну и ушла, конечно. Не Каролина! — форель, разумеется. Ах, Мег, во всей этой истории моя вина. Не с форелью, я хочу сказать, а в моей ссоре с моей бедной женой. Черт, до чего я тут сам запутался!

Сэр Уильям наклонился вперед, положив руки на колени. Он еще никак не мог отдышаться после беготни по лабиринту.

— Я хотел поговорить с тобой о комнате, — продолжал он. — И дело не в том, что я забыл, я просто не решался. Я не знал, как к этому приступиться. Каро нужна эта комната для… — Он замолчал, видимо, не находя слов для выражения своих мыслей. — Ей нужна эта комнат; чтобы… ну да ладно! Она и без нее обойдется, думаю. Гостей будет не так уж много.

Нахмурившись, он кусал себе губу.

— Мегги, я просто не знаю, что тебе сказать, — признался он, наконец.

Мег улыбнулась сквозь слезы. Ее отец представлял собой причудливую смесь необычайно привлекательных и невыносимо раздражающих свойств.

— Вы желаете, чтобы я уехала из Стэйплхоупа, папа? — спросила она. — Я вполне в состоянии устроиться самостоятельно, если вам будет угодно. Я знаю, что Каролина недовольна моим пребыванием здесь, и… мне известно, что прислуга часто берет мою сторону в наших столкновениях с ней. Каролина имеет право быть недовольной моим присутствием. Боюсь, что я слишком долго была здесь хозяйкой.

Сэр Уильям издал стон, напоминавший мяуканье кота, которому отдавили хвост. Осторожно отодвинув в сторону колени Мег, он привлек свою девочку в объятья.

— Мегги, дорогая моя, — выговорил он нетвердым голосом. — Я не хочу, чтобы ты уезжала. Ты моя дочь! Но дело в том, что тебе нужен свой собственный дом, муж, дети…

— Папа, — спокойно перебила его Мег, — я не имею желания выходить замуж. С тех пор как умер Филип… И не говорите мне, что тому уже пять лет и мне давно пора перестать его оплакивать, для меня это было все равно, что вчера! — Мег помолчала немного, и поскольку отец не сделал попытки убедить ее в обратном, она продолжала:

— С тех пор как его не стало, я не испытала ни малейшей привязанности к кому-либо. Я его слишком любила, он имел все, что привлекало меня в мужчинах. Такой высокий, красивый, и такой смелый! Он так прекрасно ездил верхом и когда читал мне стихи.

Слезы полились у нее по щекам при воспоминании о ее первой, утраченной любви.

Сэр Уильям обнял ее крепче.

— Я знаю, знаю, — сказал он. — Филип был славный парень, немного чересчур горяч, но он бы остепенился, но — о черт! — ведь я желаю тебе счастья, Мег! Как мне жаль, что ты отказала Уортену. Он хороший человек, и ты могла бы полюбить его, если бы только постараюсь!

Сэр Уильям слегка отодвинулся от дочери, вглядываясь ей в лицо.

Мег покачала головой и рассмеялась, словно услышав какую-то нелепость.

— Вы же знаете, я не выношу его.

Она хотела было шутливо хлопнуть отца по руке перчатками, когда что-то в его лице насторожило ее.

— В чем дело? — воскликнула она.

Сэр Уильям неожиданно отстранился от нее и встал.

— Ничего! Абсолютно ничего!

Он потер рукой шею, и Мег заметила, как он несколько раз повертел головой, словно шейный платок ему стал вдруг тесен. Как странно! Последнее время он стал часто повторять это движение. Каждый раз, когда они оставались втроем, она, отец и Каролина, Каролина многозначительно на него посматривала, а он или начинал откашливаться, или вертел головой, как сейчас, а, иногда и бросал на жену сердитые взгляды.

Мег медленно встала.

— Папа! — сказала она. — Скажите же мне, в чем все-таки дело? Если речь идет о комнате, я уступаю ее Каролине. Быть может, мне и не очень приятно отказаться от своего любимой места на протяжении многих лет, но я сознаю свой долг по отношению к вашей жене и исполню его без колебаний.

Сэр Уильям кивнул. Лицо его сморщилось в жалобную гримасу.

— Я поговорю с Каро, чтобы тебе позволить остаться там до — ну скажем, до конца лета. Ты довольна?

— Это было бы чудесно! — воскликнула Мег. По крайней мере, у нее будет время привыкнуть к мысли о переменах, а может быть найдется и более подходящая комната, чем классная. Все, что угодно, только не классная!

В центре лабиринта была небольшая, усыпанная гравием площадка, и сэр Уильям медленно начал прохаживаться по ней взад и вперед.

Сначала он зашагал в южном направлении, потом, резко повернувшись, направился на север.

И это он повторил несколько раз, что-то бормоча себе под нос.

— Папа! Я никогда еще не видела вас в таком возбуждении, — сказала Мег. — Ведь уже дело не только в комнате? Прошу вас, скажите мне, что случилось?

Сэр Уильям побагровел, глаза у него буквально вылезали из орбит.

— Но почему, почему ты отказала Уортену? — воскликнул он. — Мегги, я этого не переживу!

С этими словами он выбежал из лабиринта, заблудившись только один раз по дороге и громко ругаясь, когда он заметил свою ошибку.

Мег осталась сидеть на скамье, озабоченная и встревоженная. Она никогда раньше не видела отца в таком состоянии. Что имел в виду, говоря, что этого не вынесет? Чего он не вынесет?

Мег просто не могла понять, что происходит. Она смотрела на песок у себя под ногами, пытаясь разобраться, что означали слова отца, так же и его беспокойные жесты и беготня. Что-то же волновало его, помимо комнаты, но что — она себе не представляла.

Туман стлался по долине, где была распложена деревня Стэйплхоуп. В девять часов вечера фонари у маленькой деревенской гостиницы «Виноградная лоза» приветливо мигали сквозь моросящий дождь, привлекая постояльцев. Стэйплхоуп-Холл, одна из самых больших усадеб в обширной долине, находился в трех милях к югу от деревни. Накинув на плечи янтарного цвета шаль, Мег открыла дверь своей комнаты, выходящей в сад, и вглядывалась в туман. За рощей к северу от Стэйплхоупа она могла различить слабые очертания другого большого дома в долине, Бернел-Лодж.