Плененные сердца - Валери Кинг Страница 10

– Но не могу же я уйти прямо сейчас, – перебила его Психея. – Это я виновата, что стрела попала в Эвелину. Я должна постараться, чтобы она оправилась после этого… несчастного случая.

Лицо Эрота омрачилось.

– Вот как, – произнес он медленно. – Что ж, я не стану спорить с тобой, но только, если ты попадешь в беду, не приходи ко мне жаловаться.

– Когда это я тебе жаловалась? – немедленно вспылила Психея.

Бросив на нее сердитый взгляд, Эрот одним взмахом крыльев величественно вознесся ввысь через второй и третий этажи дома. Легкий шорох, похожий на шуршание ветра в камышах, сопровождал его полет.

У Психеи сжалось сердце. Она снова оскорбила мужа. Ей страстно захотелось позвать его, но она не могла издать ни звука.

Встряхнувшись, она снова сосредоточила внимание на свекрови, все еще бормотавшей что-то себе под нос. У Афродиты было два эликсира: один, который она испытала на Эвелине, убивал любовь, а другой вызывал бурную страсть. Если Афродита решит использовать его в случае маркиза, он влюбится в первую встречную, которой может оказаться Аннабелла!

– Ах, – произнесла Психея вкрадчиво, – прошу вас, оставьте в покое Эвелину и Брэндрейта. Что вам они?

Когда Афродита ответила ей всего лишь презрительным взглядом. Психея вдруг вспомнила, что произошло вчера перед тем, как она покинула Олимп. Она была убеждена, что это событие поможет ей отвлечь внимание Афродиты.

– Кстати, – сказала она быстро, – Артемида посетила вас? Или она снова сослалась на головную боль? Ах, я совсем забыла! Когда я выходила из дворца с час тому назад, я ее видела. Она выглядела такой юной, оживленной и…

Как Психея и рассчитывала, на лице Афродиты выразилось изумление.

– Что? – Ее пальцы сжали шнурки ридикюля. – Не может быть. Ты ошиблась.

– Нисколько. Она шлет вам привет и надеется, что своим недомоганием не причинила вам неудобства. – С этими словами, осторожно подхватив свекровь под локоть. Психея потихоньку отвела ее от Брэндрейта к дверям и дальше, дальше, как можно дальше от этого дома.

Афродита скрипнула своими великолепными зубами.

– Я всегда была невысокого мнения об этой охотнице. То она расплывается в улыбках, то плетет всякие гнусные интриги. Сначала она заявила, что с удовольствием примет мое приглашение, а потом у нее, видите ли, голова разболелась. Это у богини-то! А теперь еще напрашивается, чтобы ты ее поздравляла с выздоровлением.

– Ну, она не то чтобы очень напрашивалась…

– Какое это имеет значение? А этот ее новый охотничий костюм! Какая нелепость – шляпа с пером! Меня особенно раздражает, когда мой отец величает ее, вслед за римлянами, Дианой, да еще таким тоном, что слушать противно! Ты заметила на последнем пиру у Вакха? Держу пари, она нарочно намочила свои одежды, чтобы они ее плотнее облегали, а потом…

Психея наконец вздохнула свободнее. Она уже усвоила, что Афродиту можно было легко отвлечь одним только упоминанием кого-нибудь из ее соперниц.

– О да, я помню. Я совершенно согласна. Ужасно, просто ужасно, – успокаивающе твердила она, беспрестанно кивая и стараясь принять самый сочувствующей вид.

На фоне темного неба в лучистом сиянии были уже видны контуры Олимпа. Психея всегда испытывала трепет и благоговение, приближаясь к царству Зевса. Серебристый туман окутывал покрытые пышной зеленью холмы, величественные кипарисы и колоннады дворцов. Там было множество садов, прекрасных аллей и извилистых тропинок. Каждое дуновение ветерка доносило сладкие звуки лиры Аполлона.

Психея полюбила Олимп, поселившись в этой обители бессмертных, и особенно она привязалась к Зевсу, который с самого начала, несмотря на свою репутацию сурового и гневного божества, явно благоволил к ней. Ни разу он не гневался на нее, чего она заранее опасалась. Напротив, он был воплощением доброты и частенько с участием выслушивал ее жалобы на злоязычие свекрови и чудовищное равнодушие ветреного мужа.

Это он посоветовал ей поискать себе развлечений на стороне и пообещал при возможности поговорить с Эротом, чтобы выяснить причины его странного поведения последние двести лет. Психея сомневалась, однако, что у Зевса нашлась такая возможность, поскольку никаких изменений в отношении к себе супруга она так и не заметила.

Психею заставило отвлечься от ее размышлений молчание Афродиты. Потом свекровь вздохнула. Чтобы вернуть ее к прежней теме, Психея быстро заметила:

– По правде говоря, я не могла поверить, что Артемида действительно приглашала вас на ужин. По меньшей мере раз десять такие ее приглашения кончались ничем.

– Это ужасная особа! – воскликнула Аф-родита. – Последний раз мы должны были сидеть за одним столом – для того, чтобы покончить раз и навсегда с нашими прошлыми недоразумениями, – так она пожаловалась, что у нее воспаление легких. Ну можно ли придумать что-нибудь более нелепое! А кроме того… – Она внезапно остановилась и вырвала свою руку у Психеи. – Ах ты дрянная девчонка! С каких это пор ты оказалась на моей стороне против Охотницы? Ты что это задумала? Хотя я догадываюсь. Ты пыталась отвлечь мое внимание от Брэндрейта, и тебе это почти удалось, но только почти!

Она с ликующим возгласом извлекла из воздуха второй флакон. С улыбкой, одним легким движением кисти отвернула пробку и, как на крыльях, вплыла в дом сквозь кирпичную стену.

– Прошу вас, не надо! – умоляла, следуя за ней, Психея. – Подумайте! Ведь в доме полно других женщин. Что, если Брэндрейт влюбится в Аннабеллу или, избави нас небо от такой напасти, в леди Эль!

Но Афродита только усмехнулась:

– Не имеет значения! В кого бы ни влюбился наш надменный маркиз, лишь бы только он влюбился.

Брэндрейт по-прежнему стоял в гостиной у камина. Опершись на каминную доску, он шевелил в огне поленья и бормотал:

– Вот проклятое создание. Она просто моя Немезида.

– Разве Немезида здесь? – спросила встревоженная Афродита. – Она последнее время на меня очень сердита.

– Разумеется, нет. Я уверена, что Брэндрейт выразился метафорически.

– Слава небесам! – воскликнула Афродита и понюхала крепко сжимаемый ею в руке флакончик. Она подошла ближе, приготовившись смочить эликсиром лоб маркиза, но Психея, ухватив ее за локоть, дернула его изо всей силы, надеясь помешать осуществить ее намерение. Из попытки ее, однако, вышло нечто совсем противоположное: флакончик упал на кирпичи камина и разбился вдребезги, щедро оросив черные шелковые башмаки маркиза. – О небо, что ты натворила! – Афродита отступила назад, прижимая руки к груди. – Я даже предвидеть не могу, что теперь случится. Одной капли из моего флакона достаточно, чтобы поразить любовью сердце смертного, но что же будет, если вылился целый флакон?

Психея застыла на месте, глядя на внезапно изменившееся лицо Брэндрейта. Маркиз уронил кочергу и выпрямился, расправив плечи и стараясь перевести дух. На лице его выразилось страдание. Он пошатнулся и чуть было не упал. Но, к удивлению Психеи, все-таки удержался на ногах и прошептал: