Утренняя песня - Кимберли Кейтс Страница 10

Наверное, он переутомился. Боль разлилась по всему телу Остена Данте. Под его взмокшей от пота одеждой было с полдюжины синяков, серьезную рану на правом предплечье он перевязал шейным платком. Но как бы он ни издевался над собственным телом, это не сможет умиротворить его непокорный ум. Его мысли все еще мчались с бешеной скоростью.

Что же такое он сделал? Снова ускакал во тьму, будто мог как-то освободиться от чувства вины и от всех неудач, преследовавших его.

Давно пора было понять, что бегство не может ничего изменить, разве что дать ему несколько часов передышки. Но когда он с неохотой возвращался в Рейвенскар, все становилось еще хуже, чем было. Дом сторожил его в ночи, зловеще поблескивая одиноким глазом-свечой. Ветер глумился над ним, путаясь в утеснике и вереске, пока музыкальная комната ждала момента, чтобы поглотить его, приговаривая его к мучениям в собственном аду.

Этот ад он делит с испачканной чернилами ирландкой, чей язык настолько остер, что может содрать кожу с живого человека, а глаза такие страстные, такие беспокойные.

Глаза человека, которого преследуют... преследуют демоны, как и самого Остена. Он ощутил отчаяние в достаточной мере, чтобы почувствовать его в ком-то другом.

Данте остановил коня рядом с портиком, спешился и бросил поводья сонному груму. Проклятие! Ведь и так все было хуже некуда! Он менял одного неумеху-помощника на другого. Он сам создал невыносимую ситуацию, когда ввел в дом эту странную женщину. Откуда она появилась? От кого бежит? Да разве в этом дело? Ее явно занесла сюда судьба.

Кто же ее послал? Ангел-хранитель или злой демон?

– Мистер Данте, мистер Аттик вернулся из Лондона. Ждет вас в библиотеке, – доложил лакей.

Данте нахмурился:

– Но он должен был вернуться не ранее чем через три недели. Какого дьявола он делает в Рейвенскаре в столь неурочный час?

– Не знаю, сэр.

– Скажи ему, что бы там ни было, это может подождать до утра.

– Да, сэр. Я ему передам. Но... кажется, что-то срочное.

Остен с отвращением откинул волосы. Разумеется, срочно. Еще одна катастрофа в дневном аду.

Он сжал челюсти и направился в библиотеку. Он не был там целую вечность, но Аттик взял за правило ждать его в библиотеке всякий раз, когда приезжал в Рейвенскар. Сейчас Уильям Аттик сидел в кожаном кресле у огня, держа в одной руке большую толстую книгу, в другой – бокал с бренди.

Данте скорее согласился бы встретиться с отрядом стрелков, чем со взглядом этих пронизывающих карих глаз, которые слишком много повидали и слишком хорошо его знали. Остену было шесть, когда он впервые увидел Уильяма Аттика у кровати больного деда.

Аттик доводился Остену кузеном, был беден как церковная мышь и жил из милости в Остен-Парке.

За годы, последовавшие за поразительным выздоровлением деда, Аттик помогал Остену выбираться из многочисленных трудностей, выслушивал жалобы на равнодушного отца. Джозеф Данте был сентиментален, мог заплакать, видя смерть котенка дочери, слушая арию из оперы или строчку из поэмы. Его гораздо больше интересовали книги, чем охота на лис или разведение собак.

Порой презрение деда и кузена к Джозефу Данте выливалось в раздражение к Остену, и все же было гораздо проще посмеиваться над отцом, чем видеть разочарование, омрачавшее его лицо.

Одним ужасным утром, уже годы спустя, когда Остен, спотыкаясь, направлялся к карете, которая должна была навсегда увезти его из Остен-Парка, он заметил на сиденье Аттика. Аттик держал на коленях ящик с пожитками, а его глаза горели огнем. Остену понадобится кто-то, кому он мог бы доверять, раз его выгнал собственный отец, поэтому Аттик проявил настойчивость.

– Какого черта вы вернулись раньше времени? – проворчал Остен, изо всех сил стараясь не выказать радости при встрече с этим седовласым человеком. – Я думал, смогу отдохнуть еще три недели.

– Простите, что разочаровал вас. – Аттик захлопнул книгу и положил на стол рядом с собой. – Мне было очень приятно повидаться в Норфолке с сестрой и всеми остальными, но я не мог позволить себе развлекаться, несмотря на поразительную красоту этого озерного края. Я несколько раз видел во сне, как Энок Дигвид залил западный луг, а Симмонз сажал серебряный сервиз на поле, вспаханном под пар, чтобы вырастить побольше суповых ложек. Охваченный беспокойством, я вынужден был вернуться домой.

– Это и есть срочное дело, из-за которого вы появились у меня на пороге в этот ужасный час?

– Нет. Просто... когда я приехал, мне сказали... – Аттик помолчал и кашлянул. – Слуги в сильном волнении. Боятся, что их убьют в собственных постелях. Признаться, я ничего не понял из их болтовни.

– Они все еще это обсуждают? Думаю, их больше волнует то, что я нашел замену Уиллоби.

– Уиллоби? Он что, заболел? Надеюсь, вы не довели его до полного изнеможения?

Данте пересек комнату, взял графин и налил немного бренди в бокал.

– Могу вас заверить, что Уиллоби в полном порядке. Последнее, что я видел, были его пятки и локти, когда он бежал к Ноддинг-Кросс с такой скоростью, что мог бы перегнать мою лучшую гончую.

– Он сбежал с работы?

– Именно. Поэтому я искал ему замену.

– Но нанимать слуг – моя обязанность.

– Вас ждали не раньше чем через три недели. Я не собирался все это время сидеть сложа руки.

– Простите, Остен. Разумеется, вы можете делать все, что пожелаете. Но у вас так много важных дел. Мне просто жаль ваше драгоценное время.

– Могу сказать одно: мисс Грейстон не тратит ничьего времени, Аттик, – мрачно ответил Данте. – Она оказала бы честь любой армии, если бы служила в ней даже лейтенантом.

– Значит, вам повезло. Осмелюсь спросить, кто именно порекомендовал вам эту... мисс Грейстон?

– Порекомендовал?

Данте допил бренди и поставил бокал на стол.

– У кого она до этого работала? Эти люди наверняка прислали вам кое-какие сведения о ней. Вы позволите мне ознакомиться с ними?

– Таких бумаг не существует.