Звездные ливни - Татьяна Басанская Страница 10

Качаясь от побоев, Рута вошла в светлицу, щеки алели от отцовских пощечин, а на губах по-прежнему играла блуждающая улыбка. Купава спешно налила в миску воды и достала чистые сорочку и рушник, чтобы сестра могла умыться и переодеться после ночных похождений и утренних тревог.

— Ах, Купавушка, как я счастлива! Святополк любит меня, и я никому его не уступлю!

— Ты с ума сошла, Рутка… Что же ты натворила… Погубила ты себя, сестрица…

— Да что ты стонешь надо мной! Теперь я стану княгиней, глупышка!

— Это ты глупышка, доченька моя неразумная, — с горечью покачал головой боярин, ступивший на порог девичьей светлицы.

— А что тебе не любо? — с удивлением уставилась на него старшая дочь. — Князь Святополк женится на мне…

— Никогда этого не будет, — твердым голосом заявил отец.

— А вот посмотрим! — запальчиво воскликнула Рута.

— И смотреть нечего. У Святополка есть жена, дочь Болеслава польского.

— У великого князя жен было великое множество! И он не станет противиться желанию сына. Святополк сам решает свою судьбу, и отец ему в этом не указ!

— Святополк в опале у Владимира. А кроме того: я сам никогда не отдам тебя за сына Павлины. Это мое отцовское слово.

— В ноги Владимиру брошусь, князь и без твоего согласия решит мою судьбу!

— Никогда. Слышишь? Никогда князь Владимир не позволит Святополку породниться с нашей семьей.

— Это еще почему?

— Не твоего ума дело.

Через три дня рыдающую Руту усадили на телегу, сунув в руки узелок с парой чистых сорочек и вышитым рушником, и увезли в дальнюю деревню.

Напрасно Купава умоляла родителей смилостивиться над сестрой. Девушка еще не знала, что уже решена и ее судьба, ведь не только о Руте шел разговор между ее отцом и князем киевским.

* * *

— …Прости, княже, я и думать не мог, что моя дочь осмелится на такое. Стать женой сына Ярополка… Бог, наверно, никак не хочет простить мне…

— Хочешь сказать — простить предательство? — нахмурил седые брови князь. — Ты прав. Этот грех нам обоим не отмолить… Что же касается твоей дочери, то следует убрать ее подальше от Святополка. Не след им видеться. Впрочем, я не думаю, чтобы он и впрямь решил поменять жену. Ссориться с Болеславом для него будет пострашнее поруба. Святополк умен и хитер, чтобы решиться на такое ради девицы, пусть даже весьма видной собой и жаркой до любовных утех. Жаль твою дочь, знатной красавицей слыла. Честно признаюсь, сам не раз заглядывался на твою Руту, но… — князь криво улыбнулся. — Я дал обещание чтить тебя заместо отца и потому не тронул твою дочь. Но она сама честь свою девичью не уберегла, а потому должна нести наказание, чтобы знала, что позорить отца невместно. Мои слуги увезут ее с глаз долой подальше от Киева. Так будет лучше для всех. Да… говорят, что у тебя подросла еще одна дочь. Напомни — она также хороша собой, как старшая?

— Нет. Купавушка совсем иная. Она у нас разумница. Сама еще ребенок, а уже сына моего младшенького лечит травами да заговорами.

— Разумница говоришь? Что ж. Пожалуй, я возьму твою Купаву ко двору. Если покажет себя умницей, то устрою судьбу ее. А пока что станет подругой дочери моей старшей, Предславы. Что-то загрустила княжна последнее время. Уж лучше бы согласилась стать женой Болеслава, чем вот так сидеть да злиться на весь мир. Так что собирай дочерей.

* * *

Ох и тошно стало Купаве! Она и плакала, и молила отца сжалиться и оставить ее в родном доме, просила подумать о маленьком Яроке. Все было напрасно. Княжеский приказ боярин порушить не мог да и не хотел.

Напоследок отпросилась Купава в лес, чтобы собрать нужных трав, а заодно проведать Ласу, спросить совета. Ведунья выслушала девушку и велела не тревожиться:

— Ярок уже окреп и сумеет справиться с недугом сам. Отвары делать для него может твоя нянька Петунья. Что же касается Руты… Беду натворила она огромную. И лучше забыть об этой неразумной навсегда. Особенно тебе. Без ума сделала сестра твоя приворот страшный, дала испить князю своей крови в купальскую ночь. Теперь Святополк начнет ее искать. Любви к ней у него нет, но и отказаться от Руты он не сможет. Измучит и себя, и ее… — ворожея пристально взглянула на Купаву: — О себе ничего не хочешь узнать? Колечка моего заветного у тебя на руке не вижу, значит, все вышло, как я говорила.

— Зачем только послушалась тебя. Лишь смятение ты в душу мою впустила, — тяжело вздохнула Купава. — А если бы батюшка проведал, что и я побывала на днепровском берегу… Но почему одна Рута страдать должна? Чем я лучше ее? Наверно, даже хуже — сестра хоть знала, с кем ночь провела, а я… Имени его даже не узнала. А Глеба забыла… — девушка по-детски всхлипнула. Она сейчас сама не понимала, о чем больше жалеет: то ли о том, что предала детскую любовь, то ли о том, что сердце плачет о незнакомом парне.

— Твоя судьба не связана с муромским князем. А сестра твоя — спесива и глупа. За то и поплатилась. Любовь нельзя выставлять на суд людской, беречь ее следует от лучей золотых Ярилы-солнышка. Ты совсем другая — светлая и чистая, — Ласа бережно провела рукой по печальному лицу девушки. — И не грусти, Купавушка. Нет беды в том, что не ведаешь до поры до времени, кто твой милый. Ночь купальскую я вам подарила, чтобы легче потом было узнать друг друга при встрече. Ты получила в дар от него перстень?