Превыше соблазна - Мэри Рид Маккол Страница 10

Таким образом, здешние пересуды не были верны хотя бы в одном отношении. Он искренне любил Элинор, а это значит, что и другие сплетни об этом могучем воине могли оказаться лживыми. Всего только могли, напомнила себе Мег, ведь у нее нет иных сведений о его характере, кроме сцены, которую она наблюдала в спальне Эллы, и разрешения на время остаться в Хоксли. А дальше будет видно.

– Мадам, вы собираетесь войти, или нам придется обсудить наши дела прямо в коридоре?

Мег едва не подпрыгнула. Надо же, она снова оплошала! Это уже почти привычка – впадать в глубокие раздумья, когда предстоит разговор с сэром Ричардом.

– Нет-нет, я войду, – поспешно пробормотала она и прошла в комнату, надеясь, что он не примет ее рассеянность за слабоумие. – Зачем вы позвали меня, сэр Ричард?

Хозяин покоев слегка приподнял бровь, напоминая Мег о договоре не использовать формальные обращения. Она замерла, но не от этих слов, а скорее от его вида. Ричард явно готовился к ночному отдыху: он уже снял плащ и камзол и остался лишь в кожаных кюлотах и льняной рубашке. Ее ворот был распахнут, и, когда он вставал из-за стола, заваленного пергаментными свитками и уставленного чернильницами, Мег успела разглядеть гладкие и твердые мышцы груди.

Наблюдая за стремительными движениями Ричарда, Мег с новой силой осознала, что он обладает неоспоримой привлекательностью. Его мужская грация, полная скрытой силы, действовала на воображение, отравляя его несбыточными желаниями.

Застыв на месте, Мег сглотнула, пораженная и расстроенная своей реакцией на встречу с хозяином дома. Нельзя допускать подобных чувств! Она живет на положении служанки в его владениях. Горько сознавать, что кто-то обладает над ней такой властью, но именно Ричард способен изменить ее будущее. К тому же он – тамплиер и муж Элинор. Он недосягаем. Ни его привлекательность, ни сила, ни доблесть не имеют никакого значения. Мег могла назвать с дюжину мужчин, обладающих такими же достоинствами, и никто из них не оказывал на нее такого действия.

Никто, кроме Александра, и вот куда это ее завело!

Мег расправила плечи и твердо встретила взгляд Ричарда.

– Так зачем же вы хотели меня видеть? – спросила она, вообще опустив обращение.

В глазах Ричарда мелькнула веселая искра, но тут же исчезла, уступив место прежней угрюмости. Он присел на стол, сделал знак, приглашая Мег опуститься на лавку, и заявил:

– Разговор пойдет об Элинор. – Глаза Ричарда впились в Мег. При этом лицо его оставалось бесстрастным, но жилка на виске предательски задрожала. – И о том, что случилось сегодня в ее спальне. Полагаю, вам эта сцена показалась крайне тяжелой.

Конечно, Ричард владел собой достаточно, чтобы контролировать выражение лица, но в глубине его глаз ощущалась боль, и сердце Мег опять сжалось от сострадания.

– Я сожалею о том, что вынудил вас стать свидетельницей этой сцены, – проговорил он, – но сейчас мне надо кое-что сообщить вам и кое о чем расспросить.

Мег не решилась ответить и только молча кивнула.

– Во-первых, – твердо продолжал Ричард, – мне стало известно, что в поместье и в деревне распространились слухи о том, как я заботился… или не заботился о своей жене. – Теперь лицо Ричарда не было бесстрастным, на нем отражалась такая решимость, что Мег невольно подумала, сколь опасным противником может быть этот человек на поле брани. – А вам доводилось слышать подобные сплетни? – спросил он.

Мег почувствовала, что краснеет, ведь у дверей она думала как раз о таких разговорах.

– Да, какие-то слухи доходили до моих ушей.

– И вы, без сомнения, им поверили?

– Я… я решила, что в них есть доля правды. – Голос девушки дрогнул, но смущение тут же сменилось раздражением.

Мег распрямила плечи и попыталась справиться с волнением. Ей нечего стыдиться! Сэр Ричард де Кантер не может упрекать ее в том, что она поверила слухам, ведь он сам оставил Элинор в одиночестве оплакивать свое дитя. Сейчас он расплачивался за это, и его терзало чувство вины. Так чего же ей стыдиться?

– Я не собираюсь винить вас за это, – словно читая ее мысли, отозвался Ричард. – Учитывая состояние Элинор, трудно ожидать иного. На самом деле все, что вы слышали обо мне, справедливо. По крайней мере до некоторой степени.

Это неожиданное признание поразило Мег до глубины души.

– Значит, вы считаете себя чудовищем? – помолчав, резко спросила она, изо всех сил пытаясь бороться с опасными ростками симпатии к этому человеку. – Признаете, что вели себя эгоистично, проявили скупость, кровожадность и полное безразличие к чувствам других?

Лицо Ричарда исказилось, но не от гнева, которого ждала Мег. Ричард откинул голову и расхохотался так, что едва не опрокинулся спиной на стол. Успокоившись, он прищурился и заговорил:

– О Господи! Я, конечно, предполагал, что здесь говорят разные глупости, но такого не мог даже представить! Значит, вот как обстоит дело?

Мег невольно улыбнулась в ответ:

– Боюсь, что так.

– Ну, тогда надо соответствовать этому образу и действительно вести себя как чудовище.

– Я бы предпочла человека, которого видела в эти несколько часов, – все еще улыбаясь, пробормотала Мег, и тут же пожалела об этом.

Ричард поднял на нее мягкий, но проницательный взгляд, как будто пытался понять, насколько искренне она говорит. Наконец он кивнул, принимая ее замечание:

– Как пожелаете, мадам. Однако я хочу, чтобы вы ознакомились с фактами, на которых расцвели все эти сплетни. Я никогда не снимал с себя ответственности за благополучие Элинор и вступил в орден тамплиеров в первую очередь ради ее блага.

Тамплиеры… Вот именно…

Мег тотчас справилась с возникшим в сердце сочувствием и с саркастическим видом приподняла бровь:

– Разумеется, я не могу претендовать на особую ученость, милорд, но полагаю, что вступление в ряды людей, жаждущих власти, действующих под покровом тайны, людей, которые в одной руке держат меч Господень, а другой творят беззаконие, представляется мне сомнительным способом заботиться о ком-либо. Молю вас, объясните же, как этот шаг мог помочь Элинор?

Лицо Ричарда потемнело. Некоторое время он хранил молчание, а когда заговорил, голос звучал жестко:

– Все это очень сложно, мадам. Существует много причин и обстоятельств, о которых вам ничего не может быть известно, хотя мне уже сообщили, что вы и сами готовы подвергать свое тело страданиям во искупление грехов.

Мег поняла, что он говорит о назначенном ей наказании. Одна мысль о розгах, лицемерном священнике, о злобной аббатисе заставила ее побледнеть. Кулаки девушки сжались, она с трудом втянула в себя воздух. Как он смеет говорить о ее наказании? Разве это связано с заданным вопросом? Он действовал по собственной воле, а ее наказывали насильно.