Блондинки предпочитают джентльменов, или Глупа, одинока, опасна - Маша Царева Страница 10

– Не знаю, получится ли… – Я смотрела, как видеоинженер нарочито медленно складывает в специальную сумку микрофоны.

– Получится, и не сомневайся. Ну… Ни пуха ни пера тебе!

И я подумала – а может быть, и впрямь послать все к черту? Ну какой из меня журналист, если я даже не могу заставить съемочную группу прекратить строить из себя умирающих лебедей? Но потом я взяла себя в руки. Как водится, послала к черту Аду – на удачу – и, увлекая за собой мрачно матерящихся осветителей, покинула редакционную комнату.

Я собиралась взять первое в жизни телевизионное интервью.

* * *

Коллекционер антиквариата ждал нас в своем офисе, расположенном в симпатичном розовом особнячке в самом центре Москвы.

Всю дорогу я посматривала то на часы, то в карманное зеркальце. Часы свидетельствовали о том, что мы безбожно опаздываем, зато зеркальце оптимистично утверждало, что я красива и достойна внезапной миллионерской любви.

– Да прекрати ты так нервничать! – обратился ко мне оператор, которого звали Димой.

– Да я и не нервничаю вовсе, – попробовала улыбнуться я. Уголки губ дрожали.

– Вот бы мне хоть наполовину так же серьезно относиться к работе! – усмехнулся он.

Знал бы этот Дима, что я переживаю вовсе не из-за работы (никогда не была карьеристкой), а из-за предстоящего свидания с коллекционером-миллионером. Сразу ли он падет жертвой моей агрессивной сексуальности или мне придется очаровывать его умной и ироничной беседой? Предпочитает ли он блондинок или брюнеток? Нет ли у него постоянной девушки? И так далее…

– Это твоя первая работа на телевидении? – спросил Дима.

Откровенно говоря, я бы предпочла помолчать и спокойно еще раз обдумать детали интервью.

С другой стороны, я понимала, что пренебрегать дружелюбным вниманием нового коллеги, по меньшей мере, невежливо.

– Да, – честно призналась я.

– Я так и знал. Все вы ведете себя одинаково. Я заметил, что первое время корреспондентки одеваются как на парад. Потом им это надоедает. Они наконец понимают, что телевидение – это не праздник, а рутина.

Я покосилась на его заляпанные чем-то белым джинсы. Да, такой тип скорее сжует на обед собственные носки, чем появится на работе в отглаженной белоснежной рубашке.

– Уж не думаешь ли ты, что наш коллекционер на тебя клюнет? – Диму осенила внезапная догадка.

Мне стало как-то не по себе, уж слишком быстро он рассекретил мои наполеоновские планы. Я сделала вид, что его бредовое предположение кажется мне смешным (правда, смешок получился неестественным), и быстро сказала «нет».

– Да ладно, Сашка, – он фамильярно ткнул меня указательным пальцем в бок, – я же вижу, что да! Слушайте, ребята! – обратился он к дремлющим на заднем сиденье телевизионного микроавтобуса осветителям. – Эта девушка рассчитывает закадрить нашего героя!

Осветители дружно рассмеялись. Они выглядели как однояйцевые близнецы – оба лысые, розовощекие, в растянутых, остро пахнущих табаком темных свитерах.

– Ну, пусть попробует, – наконец хрипло сказал один из них.

– А мы посмеемся, – добавил другой.

Высокомерно фыркнув, я отвернулась к окну.

Мы еще посмотрим, кто будет победно смеяться, а кто останется в дураках. Естественно, все получится именно так, как я и запланировала. Мне просто не может не повезти. Коллекционер антиквариата в меня влюбится, некоторое время мы будем друзьями не разлей вода, потом он подарит мне характерное колечко, потом будет шикарная свадьба. А потом… потом, допустим, мне станет скучно от ничегонеделания (не сразу, конечно, если честно, я обожаю ничего не делать), и мой миллионер преподнесет мне небольшую собственную телестудию. Ну, чтобы хоть чем-нибудь меня занять. Должно же быть у меня какое-то милое хобби, правильно? У всех богатых людей есть безобидные придури, и я не собираюсь становиться исключением из правил.

Вот тогда-то эти саркастично посмеивающиеся ребятки и вспомнят о моем существовании! Пристыженные, униженные, они придут ко мне устраиваться на работу. А я, закинув ноги на стол на американский манер и прикурив толстенную коричневую сигару (кстати, надо бы не забыть прорепетировать этот момент заранее, а то если я вдруг дилетантски закашляюсь горьким дымом, то весь эффект будет смазан), напомню им о маленьком неприятном инциденте. Вот это будет возмездие!

Подумав обо всем этом, я довольно захихикала.

Оператор Дима посмотрел на меня как-то странно. Ну, конечно, он ведь, в отличие от меня, не умел заглядывать в будущее.

– Чего ржешь-то? – подозрительно поинтересовался он. – Пора нам. Приехали!

* * *

Я смотрела на мужчину, сидящего напротив меня, и не могла поверить своим глазам. Оператор Дима деловито устанавливал камеру, видеоинженер, насвистывая себе под нос, разматывал какие-то бесконечные шнуры, а я все смотрела и смотрела на будущего героя интервью, на коллекционера-миллионера с красивым именем Валерий Ларин. Вы не поверите, но этот мужчина словно явился из моих снов.

К сожалению, я имею в виду не будоражащие кровь эротические видения, а ночные кошмары.

У него была внешность слегка подлечившегося от алкогольной зависимости бродяги. Он был так худ, что казалось, между его нездорово-желтой кожей и миниатюрным скелетом вообще не имелось мышц и жира. Он был ниже меня на полголовы – но с этим обстоятельством я еще худо-бедно могла бы смириться, если бы не все остальное. У него были глубоко посаженные темные глаза, редкие брови, немного скошенный набок нос и тонкие бледные губы. Его фотопортретом вполне можно было бы пугать непослушных малышей.

Мне было обидно до слез.

Конечно, я понимаю, с лица воду не пить. Можно вспомнить историю благородного Квазимодо или детскую сказку о Красавице и Чудовище. Может быть, у него острый ум и большое горячее сердце… Может быть, он украдкой плачет над грустными стихами и любит собак… В конце концов, можно целоваться с ним при выключенном свете.

Целоваться.

Бр-р.

Боже, кажется, меня сейчас стошнит.

Валерий Ларин был настроен доброжелательно.

– Мне говорили, что это ваше первое интервью, – улыбнулся он.

Но мне почему-то не хотелось прослыть убогой дилетанткой, терпеть не могу, когда ко мне относятся снисходительно.

– Вовсе нет, – уверенно сказала я, – я опытный телевизионщик.

Оператор подавился жевательной резинкой, но у него хватило ума промолчать.

– Тогда мы можем начать? – Он поправил галстук, мягко улыбнулся телекамере и вопросительно посмотрел на меня.

Я же с деловым видом открыла блокнот, на первой страничке которого было написано: «Что надеть? Под каким предлогом избавиться от съемочной группы?» – и так далее. Это был мой вчерашний вопросник. Заметив, что видеоинженер насмешливо косится на этот наивный текст, я перевернула страничку.