Обещание весны - Мэри Бэлоу Страница 10

Никто из хозяев не встретил их на мощенном булыжником дворе, когда карета остановилась перед главным входом в Пангем-Мэнор. Только грум и два ливрейных лакея. Впрочем, февральский день выдался холодным и ветреным.

В холле их ждали Мартин и Этель, к удивлению Грейс, почти не изменившиеся с тех пор, как она видела их в последний раз. Правда, волосы у Мартина слегка поредели на макушке, он немного располнел, а цвет лица приобрел багровый оттенок. Он сохранял все то же присущее ему с молодых лет выражение собственной значительности; между бровями по-прежнему застыла вертикальная складка, обозначающая нетерпение по поводу несообразительности окружающих и неудовлетворение собственной жизнью. Этель была все такой же худой и бледной. И неулыбчивой.

Грейс слегка коснулась холодной щекой щеки невестки, повернулась к брату и, привстав на цыпочки, поцеловала его в щеку.

— Ты прекрасно выглядишь, Грейс, — произнес Мартин, на короткое мгновение задержав руки на талии сестры.

— Вы, наверное, очень замерзли, — заговорила Этель. — Я велела подать чай в гостиной. Может, выпьете по чашечке, а уж потом я покажу вам ваши комнаты.

Грейс повернулась к мужу, который молча стоял позади нее, взяла его за руку и внимательно наблюдала за лицами брата и невестки, пока происходила церемония знакомства. Ни единого проблеска удивления или какого-либо иного чувства, оба были воплощенная любезность.

— А где па? Где же отец? — спросила Грейс.

— Зимой он по большей части находится у себя в комнатах, — ответила Этель, беря Грейс под руку и направляясь к лестнице. — Но велел передать, что спустится к чаю, когда мы послали к нему слугу сообщить, что вы приехали.

— Он нездоров? — спросила Грейс.

— Он сильно сдал. Стареет, как и все мы. Грейс не услышала в этих словах никакого подтекста. И вообще, зачем искать колкие намеки там, где их скорее всего нет? Она больше не Грейс Ховард, своевольная дочь. Она леди Грейс Лэмпмен и осознает необходимость вести себя вежливо и ожидать такой же вежливости от тех, с кем ей доведется общаться.

— Как дети?

— Дети? — Этель бросила на нее удивленный взгляд, пропуская Грейс в гостиную. — Освальд в школе. Ему скоро шестнадцать. Возможно, ты запамятовала, как много времени прошло. Присцилла придет к чаю. Весной мы берем ее с собой в город на сезон. Ведь ей почти восемнадцать.

— Да, конечно, — спохватилась Грейс., — Просто поразительно, как скоро они стали взрослыми. — И с горечью подумала: “Джереми было бы четырнадцать”.

Мисс Присцилла Ховард была очень похожа на свою мать в молодости. Стройная, светловолосая, она надела ради торжественного случая розовое платье с оборочками, которое не слишком ей шло. Девушка была довольно миловидной, на щеках ее играл румянец, глаза сверкали от возбуждения, смешанного с некоторым испугом.

— Здравствуйте, тетя Грейс. — Она присела в низком реверансе. — Я вас помню. Вы почти не изменились. Вы носите траур по дяде Полу? Дедушка тоже носит траур, хотя мама и папа сняли его на Рождество.

— Ты слишком много говоришь, дитя мое, — заметил ей отец. — Сделай реверанс дяде Перигрину.

Присцилла обратила свой взор на новоиспеченного дядюшку, и румянец ее стал еще ярче.

Грейс видела смех в его глазах. Перри отвесил изящный поклон.

— Я слышал, как ваша матушка говорила, что в этом сезоне вы начнете выезжать, — сказал он. — Хотел бы ее предостеречь, так как уверен, что все юные щеголи выстроятся у ваших дверей. Пожалуйста, называйте меня дядей Перри, дорогая Присцилла.

— Хорошо, дядя Перри, — улыбнулась девушка. — Но я думаю, вы слишком молоды, чтобы считаться моим дядей. Вы часто бываете в Лондоне? Мама и папа не были там с юности. Я уверена, что за эти годы там многое изменилось.

— Осмелюсь утверждать, что в те не слишком отдаленные от нас времена люди светские посещали званые вечера, балы, приемы, театры и ездили на пикники точно так же, как это делают теперь, — ответил Перигрин. — И точно так же танцевали и флиртовали ради собственного развлечения. Ваша мама была представлена той же самой королеве, перед которой и вы сделаете глубокий реверанс. Мы с Грейс, кстати сказать, тоже собираемся в Лондон.

— Правда? — воскликнула Присцилла. — Это замечательно! Ты об этом слышала, мама?

Присцилла засыпала Перри вопросами о Лондоне, и это продолжалось несколько минут, пока Мартин и Этель вежливо расспрашивали Грейс о том, как они с мужем добирались сюда.

Разговор оборвался с появлением лорда Поли. Оставив своего камердинера в дверях, старый лорд — в глубоком трауре — вошел в комнату один, тяжело опираясь на трость. Он был все таким же худым и высоким, все таким же суровым и преисполненным чувства собственного достоинства. Только волосы из просто седых превратились в совершенно белые, и морщины, идущие от носа к подбородку, сделались глубже. Он окинул Грейс внимательным взглядом и посмотрел ей прямо в глаза с прежней зоркостью и остротой.

— Итак, Грейс, ты приехала домой.

— Да, отец. Как вы себя чувствуете?

— Хорошо. Я рад видеть, что ты настолько была привязана к брату, что до сих пор носишь по нему траур.

— Я любила Пола, отец.

— Допускаю, что я любил его недостаточно, — произнес лорд не без горечи. — Представь меня своему мужу.