Запретные наслаждения - Сара Рэмзи Страница 10

Выбрав лучшую карету отца, Фергюсон велел запрягать лошадей. Несколько минут спустя, уже сидя в экипаже, он с удовольствием представлял, как совсем скоро окажется в особняке Стонтонов. Он торопился, но не потому, что впереди были важные разговоры о дебюте сестер. После случайной встречи с мадам Герье, а особенно после того, как ему удалось кое-что узнать о ней, ему вдруг вновь захотелось бывать в обществе, а еще больше — узнать, кем же была на самом деле эта актриса.

Пешком было бы быстрее. Солфорд Хаус находился на Беркли-стрит, а это в пяти минутах ходьбы от его особняка на Пикадилли. Но поводом для визита был разговор о сестрах, поэтому подобающий экипаж был просто необходим.

Кейт и Мэри было по двадцати одному году, их родила одна простушка, которую старый герцог взял в жены после смерти матери Фергюсона. Девушки в траурных вуалях сидели напротив него и демонстративно изучали виды, проплывающие за окном. Кроме светлых волос и голубых глаз, ничего в их облике не напоминало о третьей жене герцога, умершей почти два года назад. И манерами, и чертами — особенно упрямыми подбородками — единокровные сестры напоминали ему родную сестру Элли. Про себя он молил Господа, чтобы подбородками их сходство и ограничилось. Он устал бороться с упрямством Элли и не хотел противодействовать аналогичной силе, к тому же — удвоенной.

С другой стороны, немного строптивости им не повредит, нынче такая черта характера в моде у женихов.

За окном экипажа не было ничего интересного, но девушки упорно не желали смотреть брату в глаза. Если не считать единственного совместного завтрака в день его приезда, в последний раз он видел сестер десять лет назад. Он едва знал их. Отец отправил его в Итон спустя месяц после смерти матери, и, приезжая на короткие каникулы домой, он старался обходить детскую стороной: не хотел пробуждать воспоминания.

Их звали Кейт и Мэри, но, к сожалению, близняшки сочли лишним представляться ему, поэтому он затруднялся определить, кого как зовут. Они молчали, и Фергюсон пытался представить, что произойдет, если он ошибется.

Девушки проигнорировали его попытку привлечь к себе внимание покашливанием. Наконец он не выдержал:

— Леди, я не хочу вам навредить. Вы понимаете это?

Девушки синхронно повернулись к нему и смерили одинаково холодным и презрительным взглядом. Сидящая справа проронила:

— Мы сомневаемся в ваших добрых намерениях, ваша светлость.

Вот как? А девица не без характера. Фергюсон улыбнулся:

— Пожалуйста, зовите меня Фергюсон. В конце концов, я ваш брат, а не дальний родственник.

— Я видела вас всего несколько раз. Вы и есть дальний родственник, — парировала вторая.

Значит, обе — строптивицы. Внезапный мятеж пришелся Фергюсону по душе, он даже проникся какой-никакой симпатией к родственницам. Однако упрямство, пожалуй, не то качество, которое сделало бы их любимицами общества. Скорее наоборот.

— Уверяю вас, у меня были на то серьезные причины.

Фергюсон подумал было, что строгий тон осадит их, но ошибся.

— Неужели эти причины были столь серьезны, что вы, прекрасно зная о скверном характере отца, сочли возможным оставить нас с ним наедине, совершенно беспомощными? — вновь язвительно заговорила первая.

— Если вам было так плохо в доме отца, почему вы не вышли замуж?

Сестры рассмеялись горьким, невеселым смехом.

— И где бы мы нашли мужей? В обществе мы все еще не представлены. Нас никто не знает. Кроме как для прогулок в парке, нам не позволялось покидать дом.

— Но вы же ходили по магазинам, общались с другими дамами?