Загадочная история Рэйчел - Кейт Уолкер Страница 10

— Ждать — хуже нет, не так ли?

— То есть?

Рэйчел испуганно обернулась, оторвав невидящий взгляд от окна, и обнаружила рядом с собой Габриэля. Он подкрался, словно кот, по толстому зеленому ковру гостиной, пока она была занята своими мыслями.

Наконец до нее дошло то, что он сказал.

— О, да. Ждать — хуже нет.

— Ты всегда так говорил, когда я тряслась перед экзаменом или походом к дантисту.

— Которого ты ненавидела, — прибавил Габриэль с едва заметной улыбкой.

— До сих пор ненавижу.

Его улыбка резанула по нервам. Ей с трудом удалось освободиться от воспоминаний о том, более молодом и доступном Габриэле. И зачем? Чтобы узнать его в мужчине, стоявшем перед ней? Черный костюм, мрачное лицо, тени под глазами — похоже, он тоже провел беспокойную ночь. Впрочем, наверняка совсем по другой причине.

— Ждать — хуже нет, потому что, начав, ты уже намного ближе к концу, чем был до этого, — кажется, ты так это объяснял? И обычно бывал прав.

— Обычно?

— Ну, на этот раз я не уверена, что хочу начинать; потому что, когда похороны пройдут, я уже ничего не смогу сделать для Грега.

— Да, это нелегко — сознавать, что ты уже ничего не можешь сделать, — уныло согласился он. — Как держится твоя мать? — Заметив удивление в ее глазах, Габриэль нахмурился. — О, не смотри так испуганно, Рэйчел! Я не настолько бесчеловечен, чтобы не испытывать сочувствия. Ей еще многое предстоит вынести. Кроме того, сегодня я спал рядом с ее комнатой.

И, конечно, слышал, как мать рыдала — после аварии это происходит каждую ночь.

— Сегодня утром она намного спокойнее, — проговорила Рэйчел. — Думаю, ее поддерживает сознание необходимости что-то делать. Я обещала зайти за ней, когда подъедет машина; но мне нужно подготовиться самой.

— Я понимаю, что ты чувствуешь.

Его сочувственный кивок отозвался внезапным толчком в сердце — эти моменты единства и согласия были так редки! Рэйчел пыталась произнести в ответ что-нибудь не слишком сентиментальное. Наконец она вспомнила, что Габриэль выходил, чтобы ответить на телефонный звонок.

— Это была твоя мать? — Лишь вчера вечером она узнала, что мать Габриэля живет в Австралии, куда перебралась после расторжения брака.

— Да. Она просто хотела сказать, что думала обо всех нас сегодня утром.

— Как это мило с ее стороны. «Всех нас»? — Рэйчел не удалось скрыть удивление.

Габриэль понимающе кивнул.

— У моей матери нет ненависти к тебе или к Лидии. Прошло уже семь лет, и, кроме того, она всегда знала, каков Грег. Так что, несмотря ни на что, она жалеет, что не может приехать. Она была бы здесь, если бы не тот несчастный случай.

— Естественно, никто и не ждал, что она прилетит из Австралии со сломанной лодыжкой. Жалко, однако, — мне бы хотелось познакомиться с ней.

— Она сказала то же самое. — Он обвел взглядом простые, почти аскетичные линии ее ничем не украшенного черного платья. — Не сомневаюсь, ты произвела бы на нее впечатление. Ты выглядишь весьма… весьма элегантно. — На этот раз он говорил искренне. — И никаких украшений?..

Рэйчел машинально провела рукой по шее.

— Не думаю, что сегодня они уместны.

При последнем слове он поморщился.

— Уместны. Любимое определение отца. Ну, одно из. Разве могут быть неуместны прекрасные украшения на похоронах ювелира? А ты знаешь, что отец ненавидел черный цвет? Он говорил, что единственное его оправдание в том, что он служит превосходным фоном для бриллиантов. Тебе стоило бы сегодня уважить его вкус.

— Ты считаешь?

Она и сама думала об этом, но не решилась нарушить традицию. На похоронах будет много народу — друзья Грега, деловые партнеры, важные клиенты, — нельзя было допустить промах, который могли расценить как дурной вкус.

— Да. Иди…

Габриэль взял ее за плечи, развернул к двери и слегка подтолкнул вперед.

— Поднимись и выбери что-нибудь потрясающее. И носи с гордостью — за него.

Позже Рэйчел думала, не хотел ли он таким образом отвлечь ее, заполнить бесконечные минуты тягостного ожидания. Если это так, его уловка удалась.

К тому моменту, когда она выбрала украшения, похоронная машина была уже у дверей. Рэйчел едва успела набросить пальто и надеть шляпку. Потом взяла мать за руку, и они направились к двери.

Лишь бросив взгляд на катафалк, она вспомнила о Габриэле. Рэйчел резко обернулась и увидела его.

Габриэль был чрезвычайно бледен, а его темно-карие глаза, казалось, достигли наконец того предела, к которому все время стремились, — они стали черными, как антрацит. Она протянула ему руку.

— Габриэль…

Сердце успело несколько раз гулко стукнуться в грудную клетку, прежде чем рука ощутила его легкое прикосновение. Вместе с Лидией, беспомощно прислонившейся к плечу, они втроем подошли к машине.

Когда они подъехали к церкви, Габриэль уже вполне овладел собой. В течение всего пути он напряженно молчал, и Рэйчел была искренне удивлена, когда, выйдя из машины, он предложил руку Лидии.

Еще больше ее потрясло, что мать, после секундного колебания, не отказалась и даже выдавила из себя некое подобие улыбки. Мгновение спустя Габриэль повернулся к Рэйчел и сжал ей локоть своими длинными пальцами.

Ее сердце подпрыгнуло в ответ — этот жест был как солнечный луч, пробившийся сквозь тучи.