Поцелуй герцога - Элоиза Джеймс Страница 10

Оливия могла гордиться собой, потому что ее улыбка осталась неизменной, хотя сердце бешено билось, а взволнованный голос внутри так и кричал: «Обучение? Опять обучение?»

Герцог не придал значения ее молчанию.

— Я научу тебя, как должен вести дела герцог, поскольку Руперт на это не способен. Но ты достаточно умна. Я понял это, еще когда тебе было пятнадцать лет.

Оливия кивнула.

— Ясно. — Ее голос звучал слабо, но герцог все равно не слушал.

— Возможно, тебе это неизвестно, но мы ведем свой род от древней шотландской линии, — продолжал герцог, избегая взгляда Оливии. Он взял треснувшую трость и положил себе на колени, внимательно разглядывая, словно решая, можно ли ее еще починить.

— Мне это известно. — Очевидно, герцог не был в курсе, насколько хорошо Оливия знала о владениях и истории Кантервиков. Она могла бы назвать ему имя старшего сына его троюродного брата. А также имя седьмого сына того же брата, который появился на свет на постоялом дворе «Оленья голова», потому что его мать выпила слишком много эля.

— Благодаря нашим корням можно воспользоваться шотландским наследственным правом.

Герцог надавил на трость, и она треснула пополам. Он даже не поднял глаз.

— Если ты забеременеешь прежде, чем мой сын отправится в Португалию, по шотландским законам этот ребенок будет считаться рожденным в браке. Однако ты не станешь маркизой, пока мой сын не вернется и не женится на тебе. Кое-кто может говорить о тебе дурные вещи, как о любой другой незамужней женщине, которая носит ребенка, хотя я, конечно, позабочусь о тебе.

— Да, — пробормотала Оливия.

— Я не позволю Руперту увильнуть от выполнения долга. Если счастливое событие произойдет, я немедленно пошлю ему извещение в Португалию. Если с бумагами ничего не случится, а это вряд ли возможно, ты станешь маркизой еще до рождения ребенка.

Герцог помолчал.

— Если с Рупертом что-нибудь случится до прибытия бумаг, ты сможешь удовольствоваться тем, что станешь матерью будущего герцога.

Оливия с трудом сдержалась, чтобы не процитировать строчку из «Зеркала комплиментов»: «Нет ничего более ценного, чем честь девственницы». Однако промолчала. Герцог даже не подумал о том, что может родиться девочка.

— Появится ребенок или нет, я отпишу тебе часть наследства и поместье, — продолжал Кантервик.

— Понимаю.

Кажется, герцог только что предложил ей поместье в обмен на то, чтобы она потеряла свою девственность до брака. Поразительно.

— Я попросил леди Сесили Бамтринкет сопровождать тебя за город. Конечно, ты не сможешь остановиться в поместье Кантервик, пока не будут подписаны бумаги или мой сын не женится на тебе. Это было бы неправильно.

— Леди Сесили Бамтринкет? Почему я просто не могу остаться дома?

— Тебе не подобает больше здесь оставаться. — Герцог с чуть заметным презрением оглядел комнату. — Ты и твоя сестра будете жить в поместье герцога Сконса, пока мы не разрешим все юридические вопросы. Вдова собиралась пригласить юную леди к себе, чтобы проверить, достойна ли она стать герцогиней. Я убедил ее, что твоя сестра тоже подходит на эту роль. Ее приглашение — это награда твоим родителям, о чем я и сообщу твоей матери.

— Джорджиана будет счастлива узнать, что вы верите в нее, — пробормотала Оливия.

— Вот и хорошо. Я попросил мадам Кларисиллу с Бонд-стрит в течение двух недель подготовить вам гардероб, подобающий новому положению. Тебе стоит понять, дорогая, что мы, представители герцогских родов, обычно держимся особняком. Конечно, мы можем заключать браки между собой, подобно тому, как скрещивают собак и лошадей, но все же предпочитаем собственное общество.

Мысли Оливии путались. Кажется, она стала частью эксперимента по скрещиванию. И ей придется жить у герцогини Сконс. Той самой герцогини, которая написала ужасное «Зеркало комплиментов».

Герцог поднялся и наконец взглянул на нее. У него были кустистые, насупленные брови, нос, похожий на клюв, но все равно Оливия видела в его глазах доброту и отчаяние.

— Не волнуйтесь, — внезапно произнесла она, вставая. — Мы с Рупертом сделаем все возможное.

— Знаешь, это не его вина. Он не сразу начал дышать после рождения, и врачи решили, что это повлияло на его умственные способности. Твои дети не унаследуют пороки бедняги.

Оливия шагнула вперед и взяла руку герцога. Впервые она ощутила настоящее тепло по отношению к нему. Ее будущий свекор — единственный из всех Кантервиков, кого ей не стоит опасаться.

— Мы постараемся, — повторила она. — И в Португалии с Рупертом ничего не случится. Вы очень добры, что позволили ему следовать за своей мечтой. Уверена, путешествие за границу ему понравится.

Губы герцога дрогнули.

— Его мать хотела бы этого. Я знаю. Она бы мне сказала, что я должен позволить ему стать мужчиной, как бы мне ни хотелось видеть его все время привязанным к себе.

Оливия почти ничего не знала о герцогине, родители всегда говорили, что она больна и ведет уединенный образ жизни.

— Элизабет чуть не умерла во время родов, — с трудом произнес герцог. — Она выжила, но стала другой. Не может самостоятельно есть и не узнает меня. Она живет за городом.

— Значит, и ваша жена, и сын оба пострадали? — не сдержавшись, спросила Оливия.

— Да, в этом-то и беда. Но у Руперта доброе сердце. Он добродушен и весел, и если особо не задумываться, мы с ним довольно неплохо ладим. Я всегда говорил тебе о твоих мозгах и бедрах, но самое главное, ты была добра к нему. Это нелегко. Он часто говорит вздор, но ты никогда не смеялась над ним.

Оливия крепче сжала руку герцога.

— Я обещаю, что буду добра к нему. — И в тот момент ей показалось, будто она произнесла клятву.

Герцог снова странно улыбнулся.

— Я пришлю его к тебе.

После этого он покинул комнату.