Не прячься от судьбы - Долли Нейл Страница 10

– Конечно. Но что ты имеешь в виду?

– Ну, мы могли бы поплавать.

– В этой ванне, которую ты именуешь бассейном? – презрительно сказал он. – Не пойдет. Хочешь, поедем ко мне, у меня действительно можно поплавать.

– Тогда мне пришлось бы делать это по-настоящему, а на это требуется слишком много усилий. А как насчет кино?

– У меня есть идея. Может, съездим во второй половине дня в Сидону?

Речь шла о небольшой общине художников, обосновавшихся в двух часах езды от Финикса. Это живописное поселение с множеством мелких магазинчиков, бутиков и художественных галерей, которые пристроились под сенью красных скал каньона Оук-Крик.

– Замечательно. Поездка обещает быть интересной.

Сесиль включила посудомоечную машину, и они отправились в путь.

Комфортабельная «феррари» Джона неслась по авеню Блэк-Каньон мимо административного центра «Мустангов». Благодаря кондиционеру в кабине было прохладно, несмотря на палящее летнее солнце. Сесиль откинулась на сиденье. Забавно, подумала она, как заметно сказывается на ней то, что она давно не была в мужской компании. Сеси вдруг остро, по-женски, осознала, что рядом сидит привлекательный молодой мужчина, чья мощная фигура сразу бросается в глаза. Непривычно чувствовать легкий аромат одеколона, слышать перекаты его глубокого голоса, видеть длинные пальцы этого одаренного человека на рычаге переключения передач и игру мускулов его рук, управляющих рулем. В то же время все это успокаивало, впрочем, нет. Точнее – Сеси чувствовала привкус чего-то волнующего. Отчетливее и глубже она ощущала удовольствие, а не только покой.

После смерти мужа она ни разу не бывала с кем-либо вне своего дома. Сначала к ней приезжал Джон, но затем даже и его краткие визиты прекратились. Сесиль очень любила своих приятельниц, но всегда приятно, когда поблизости находится мужчина. Она не задумывалась, требовало ли этого чувство безопасности, самоуважение или некая таинственная форма ее эгоизма. Во всяком случае, Сесиль знала, что и этот день, и общество Джона доставляют ей большую радость. Наконец-то, кажется, она выбирается из раковины скорби.

Джонни взглянул на профиль молодой женщины и вновь стал следить за дорогой. Его мозг почти не воспринимал пейзажи пустыни с нагромождением скал и редкими кактусами. Перед ним стояла Сесиль: веки полузакрыты, полные губы нежны. Она проводит по ним языком, закусывает зубами нижнюю губу и улыбается.

Глаза женщины задержались на руке Джона, лежащей на руле. Она пристально рассматривала россыпь тонких черных волосков на тыльной стороне руки и фалангах пальцев, и от этого внутри у нее что-то странно заныло. Испытывая чувство легкой вины, она перевела взгляд на Джона. Что это было, спрашивала она себя, уж не желание ли? Неужели у нее возрождаются эмоции? Но ведь этот мужчина не может вызывать ее страсть! Он всегда для нее – верный, близкий друг. Так добр и заботлив был он в самые трудные дни, что теперь ей казалось чуть ли не изменой допускать нечто иное в их отношения, помимо дружбы.

Джон продолжал смотреть вперед, а не на Сесиль, и она была рада этому, так как боялась, что по ее лицу можно прочитать, о чем она думала. Она не удержалась и опять украдкой взглянула на него, разглядывая точеный рельефный профиль, выдающиеся вперед скулы, густые ресницы, иссиня-черные волосы, зачесанные назад. Он красив, сомнений нет. Вместе с тем нельзя не видеть и всепроникающую чувственность, признаки страстной натуры, которую он безжалостно держит под контролем. А глаза у него черные и горячие, пальцы сильные и нежные, удивительно гармоничное тело… Да, этот парень, безусловно, отличается не только красотой, но и сексуальностью.

Сеси была уверена, что Джон взял свое у женщин за все эти годы. Ей вспомнились слова, сказанные за обедом, о том, что он любил женщину, которая не любила его. Она попыталась определить, какова доля правды в этом признании и сколько в нем от стремления ускользнуть от нежелательной темы. Иногда Джона трудно разгадать. Робин был весь – словно раскрытая книга: словоохотливый, эмоциональный, всегда откровенный. Джон совсем другой. Он все переживает в себе, молчалив, умеет скрывать чувства за колкими замечаниями и юмором. Сесиль догадывалась, что у ее друга в характере много черт, о которых никто даже и не подозревает.

Существовала ли женщина, отвергшая его? Действительно ли он любил ее так сильно? Почему она не ответила на его чувство? Напрашивается самый простой вопрос: потому что она была замужем. Сесиль захотелось узнать, встречала ли она эту женщину. Кто бы она ни была, Джон определенно скрыл это от Сесиль. В ней заговорила своего рода ревность: разве так поступают добрые друзья? Почему он даже не заикнулся о таинственной возлюбленной, не доверился ей, Сеси, хотя никто не был ему ближе, чем она. Нет, это глупые рассуждения, пришла к выводу Сесиль. Почему, собственно, он должен открывать ей душу? Уж если этот парень и обсуждал сердечные дела с кем-нибудь, то первым, к кому бы он обратился, должен был быть Рори. Однако, зная натуру Джонни, вернее было бы предположить, что тот ни с кем этим не делился.

Кроме того, речь шла не о любовной истории между Джоном и замужней женщиной. Сесиль вдруг захотелось выяснить другое – чувствовала ли она сама физическое влечение к мужчине, которого она до сих пор воспринимала как брата? Она подумала, что положительный ответ означал бы, будто она изменяет Рори и оскорбляет друга, который так самозабвенно помог ей и, несомненно, огорчился бы, узнав, чем вознаградила она его усилия. Бедный Джо, как он, наверное, ужаснулся бы только от одной мысли о физической близости с вдовой лучшего друга. Он видит в ней не привлекательную женщину, не человека со своими интересами и стремлениями, а объект дружбы, что ко многому обязывает.

Но разве сама она не смотрела так же на Джо? Принимать его помощь было легко, потому что он ничего не хотел от нее. Джо и Рори дружили, и, опираясь на него, Сесиль не подвергала себя опасности быть втянутой в любовную интригу. Джон был единственным, от кого она могла спокойно принять помощь. Он не выдвигает ей никаких условий. Ни страх, ни сомнения, ни вина здесь не замешаны. Джон надежен. Никаких сомнений, что он останется таким.

Сесиль отвернулась в сторону, любуясь суровой красотой пустыни. Она решила, что чувство, которое она испытывала, – не желание близости, а тревога женщины, вновь оказавшейся – наедине с мужчиной, пусть даже таким привычным, как Джон. Она внутренне улыбнулась, подумав, что ее застывшие чувства и эмоции начали оживать, и при виде мощной руки Джона она вполне естественно среагировала на мужской шарм. От Джона этот странный взрыв ее чувственности не зависел, любой мужчина мог вызвать его. Счастье еще, что в данном случае реакция замкнулась на друге. Ей не доставит труда вернуть себе прежнее равновесие, и она не совершила ошибки и не приняла свои ощущения за нечто большее, чем они были на самом деле.

Прошло еще минут десять, и они уже въезжали в местечко, в котором жили художники и ремесленники. Окружающие городок столбы из красного песчаника были потрясающе красивы. Лучи солнца, пробиваясь сквозь нагромождение источенных временем скал, создавали волшебную картину игры света и теней. Остаток дня они посвятили магазинчикам и художественным галереям. Завороженные часто уникальными, прекрасными, иногда дерзкими и даже поражающими воображение произведениями искусства, Джо и Сесиль старались не пропустить ничего стоящего.