Случайная связь - Слава Доронина Страница 10

Я понимаю, что они ушли, лишь когда Измайлов поворачивается ко мне и с беспокойством разглядывает лицо и шею. Меня всё ещё трясёт от пережитого ужаса. Адреналин гонит кровь по венам.

– Ты как? – спрашивает Паша, и его голос приобретает тёплые оттенки. – Ничего бы они тебе не сделали. – Он забирает у меня газовый баллончик и прячет к себе в карман. – Я же просил стоять в стороне. Или ты думала, что я с ними не справлюсь, лапуль? Прибежала на помощь со своим баллончиком? Испугалась за меня?

– Да, испугалась. И за тебя, и потом за себя. – Трогаю ладонью шею и опускаю взгляд на алое пятно на его рубашке. Это его кровь? Его всё же задели? – Ты... У тебя кровь... – лепечу я.

Никак не могу прийти в себя.

– Ты точно врач, Софья? – смеётся Измайлов, поднимает руку, чтобы обнять меня, но вдруг морщится и прикрывает глаза. – Да. Есть немного. Любимую рубашку исполосовали. Отморозки! Надо было и впрямь на ремни порезать, а не отпускать.  

– Тебе нужно в больницу.

Так сразу и непонятно, глубоко его задели ножом или нет и какую часть тела.

– Никуда я не поеду. Идём, – уверенно говорит Измайлов и берёт меня за руку.

Ведёт за собой, но спустя несколько минут мы останавливаемся. Павел прикрывает глаза и снова морщится. Крови на рубашке очень много. Ему нужно обработать и перевязать рану, посмотреть, не задеты ли жизненно важные органы. Вдруг артерию повредили? 

Он ловит мой беспокойный взгляд: 

– Ты водишь? – спрашивает побелевшими губами.

Быстро киваю в ответ.  

– Отлично. Подъедь ближе, – просит он, протягивая мне ключ. 

– Паша, давай я лучше вызову скорую. К чему это геройство? 

– Лапуль, тебе же прекрасно известно, что при ножевом сообщают в полицию, а мне вся эта канитель не нужна. Отлежусь у себя. Ты же медсестричка. Окажешь первую помощь. Разве не заслужил? Отлично будешь смотреться в коротком халатике у меня дома.

Если бы не его бледный вид, залепила бы звонкую пощёчину. Хотя за что? По сути, он ни в чём не виноват. Это я не выполнила его приказ, пошла за ним, и он пострадал, спасая меня. Да даже если и не из-за меня, то не остался равнодушным к чужой беде. Я такое уважаю.

– Стой тут и никуда не уходи, – велю я. 

– А ты шутница, лапуль. – Измайлов держится за плечо и снова прикрывает глаза, закусив губу. 

Всё же плечо? Надеюсь, что неглубоко. Сейчас подгоню машину, усажу его и попрошу показать мне рану. 

Я подхожу к его огромному танку, забираюсь на водительское место и теряюсь. Требуется несколько минут, чтобы разобраться, что нажать, и ещё немного времени – выехать с парковки ресторана, никого не задев. Неужели нельзя было купить что-то попроще? К чему эти понты? 

Паркуюсь у входа в парк. Измайлов стоит, опершись об изгородь и всё так же держится за плечо, прикрыв глаза. Ему нехорошо. Это видно невооружённым взглядом. По идее, сдать бы тех придурков куда следует. Жаль, что не успела позвонить в дежурную часть. И странно, что Паша не хочет обращаться в полицию. Но один раз я его не послушала, и ни к чему хорошему это не привело.

Открываю Измайлову дверь, помогаю сесть на пассажирское сиденье. Откинувшись на спинку, он судорожно выдыхает. 

– Расстёгивай рубашку. 

– Прямо сейчас? – произносит слабым голосом.

– Прямо сейчас. Или я сама это сделаю. 

– Лапуль, давай чуть позже? – устало просит он. – Я сейчас не в состоянии сделать тебе приятно. 

– Я тебе сейчас ещё больнее сделаю, если ты не покажешь мне рану.

Павел тянется пальцами к пуговицам, и спустя несколько секунд я вижу, что просто обработкой и перевязкой не обойтись. Длинная, на десять сантиметров, полоска рядом с ключицей кровит. Рана на первый взгляд глубокая. Возможно, придётся зашивать. А швы у меня получаются ужасные.

– Даже не думай, я сказал. Никакой полиции и скорой, – говорит он, когда я тянусь к телефону. – Сама разве не справишься? 

– Ты отпустил их и не хочешь связываться с полицией, потому что... 

– Потому что сам виноват. Не нужно было ввязываться, но не смог остаться в стороне из-за дебильного характера. Обострённое чувство справедливости. 

– Паша, тебе нужно в больницу, – настаиваю я. 

– Давай без суеты и истерик, лапуль. Сказал же, что мне эти лишние проволочки, допросы, больничные листы и прочие радости жизни не нужны. Со мной и похуже вещи случались. Поехали. Время лишь зря теряешь. 

Я снимаю плащ и прикладываю к его плечу. Показываю, где прижать, и его лицо снова кривится. Боже, какие мы нежные! А с виду прям несокрушимый гладиатор.

– Похуже? – не отступаюсь я. – У тебя может начаться заражение. Сепсис. Знаешь, что это такое? Или...

– У меня сейчас нервный тик начнётся, – перебивает Измайлов. – Заводи машину и останавливайся у первой аптеки. В бардачке карточка. Пароль три четыре двадцать два. Купи всё, что необходимо, и отвези меня домой, – с нажимом повторяет он.

Вид у Измайлова с каждой минутой всё хуже и хуже, лучше и впрямь не тратить время на бесполезные споры. Понятное дело, что он упёртый баран. Я выхожу из аптеки и задерживаю на нём взгляд. Измайлов сидит, прикрыв глаза, и тяжело дышит. Крови он потерял не так уж и много, чтобы уйти в бессознанку. Низкий болевой порог или...

– Ты имеешь какое-то хроническое заболевание? 

– Ага. Мучает учащённое сердцебиение, когда ты смотришь таким умоляющим взглядом. 

– А если серьёзно?

– Ни один человек не может похвастаться идеальным здоровьем.

– Конкретнее, – начинаю злиться, сильнее сжимая руками руль.

– Есть. Но жить буду. Тебе назло. Не кипишуй, Софья. Отвези меня домой. 

Второй раз за вечер назвал по имени. Похвально.

– Где ты живёшь? Скажи адрес. 

– За городом, у озера дом. На Кузнецкой. 

Это ещё как минимум полчаса езды. Я закусываю губу. Он за это время уйдёт в отключку, и что мне с ним потом делать? Рембо недоделанный. 

– Ладно, ко мне поедем. То есть к сестре. Я у неё сейчас живу. 

Измайлов слабо кивает и снова прикрывает глаза. 

До Кирпичного переулка мы доезжаем за пятнадцать минут. Штрафов ему придёт немерено. И если бы он видел, как я ехала, то выглядел бы ещё бледнее: я подрезала всех, кого можно и нельзя. 

Прихватив пакет из аптеки, открываю дверь и наблюдаю, как Измайлов выбирается из машины. Его ведёт в сторону, он замирает на месте и стоит, склонив голову несколько секунд, будто собираясь с силами.  

– На сигнализацию поставь, а то угонят за ночь, – кивает он на свой танк. – И припарковала-то как... – Убито прикрывает глаза. – На днях договорюсь с инструктором, возьмёшь несколько уроков. Водишь отвратительно.