Как спасти репутацию - Дженнифер Эшли Страница 10

– Миган, – сказал он только для того, чтобы послушать, как звучит ее имя.

– Александр, – шепнула она ему в плечо.

Он нежно поцеловал ее в рыжие волосы. Александр смутно осознавал, что лишил ее девственности и с этим придется что-то делать, но сейчас его устраивало все как есть. Он обнимал обнаженную Миган и ощущал умиротворение.

Даже в состоянии пресыщения мозг герцога продолжал работать, перебирал множество дел, которые необходимо будет сделать. Все должно быть проделано верно, от бриллиантов до самой церемонии, которую надо провести пораньше, чтобы, если он сегодня наградил ее ребенком, никто не посчитал его сына или дочь внебрачными.

В Англии очень своеобразные законы в отношении бастардов. Например, ребенок не может унаследовать отцовские земли, тогда как в Нвенгарии незаконнорожденными детьми дорожили, они получали в наследство все, что им полагалось. И еще: в Нвенгарии дети, зачатые в период помолвки, считаются законными в отличие от Англии.

«Ну кто, – кричал рассудок, – кто хотел, чтобы мое семя попало в эту невинную девушку?»

Использовать ее было жестоко, и когда Александр найдет того мужчину или женщину, кто это сделал, он заставит их дорого заплатить. Даже в состоянии блаженного расслабления он понимал, что погубил Миган в глазах света, и тот, кто вовлек их в магическую игру, должен быть наказан.

Но все будет хорошо. В его распоряжении солиситор и команда опытных людей, они сумеют превратить эту ситуацию в мелкое препятствие на его жизненном пути. Препятствие уберут, и они двинутся дальше.

– Александр. – Она подняла глаза, сонно улыбнулась, и он знал, что любит ее.

Любовные чары закончились как-то разом. Он видел, что томная апатия слетела с нее в тот же момент, когда из его тела ушло теплое довольство. Они сидели лицом к лицу, к обоим вернулся рассудок, и глаза Миган наполнились тревогой.

– Я не причинил вам боли? – нежно спросил он.

Миган покачала головой.

– Я этого ожидала, но нет. Какое-то странное состояние.

– Приворот помог избежать боли. – Он осторожно поставил ее на ноги. – Похоже, это больше не вернется.

Она отошла от него, дрожа и краснея от смущения. Он подобрал с пола галстук и отер ей ноги от крови.

– Вы не можете вернуться на бал.

Она покачала головой; распущенные волосы пощекотали плечи. Она не понимала, как эротично выглядит, когда на ней только шелковые чулки с кружевными подвязками и туфли.

– Я скажу маме, что заболела и должна уйти.

А она сильная, эта английская девушка. Не сломалась, не раскричалась, только выглядит грустной, словно у нее отняли что-то прекрасное и она сожалеет об утрате.

– Никуда вы не пойдете. – Александр встал с кресла и застегнул штаны. – Я сам передам соответствующее послание, вы уедете домой так, что вас никто не увидит. Я обо всем позабочусь.

– Несомненно, вы правы. – У нее был тихий, хорошо контролируемый голос.

Она подняла рубашку с пола, повернувшись к нему вполоборота, и Александра опять охватило желание. Любовный приворот – сильная вещь, но обнаженная Миган была прекрасна, как богиня, и без приворота являла собой опьяняющее зрелище. Дурак тот, кто заплатил деньги за приворот, надо было только поставить Миган перед Александром, и его обуяла бы похоть.

Нет, по правде говоря, он не стал бы брать девственницу. Должно быть, какой-то враг очень старательно все спланировал.

Слезы катились полипу Миган, она их молча вытирала, но они выступали снова. Дрожащие пальцы не могли справиться с завязкой рубашки.

– Позвольте мне. – Александр завязал тесемку, поднял корсет, обернул вокруг тела и аккуратно затянул шнуровку, которую недавно так стремительно распускал. Он помог ей надеть шелковое платье и застегнул обтянутые тканью пуговки на спине.

Все это время слезы ручьем лились по щекам Миган, но она не рыдала и не всхлипывала; она понимала и то, что отдала свою девственность незнакомому человеку, и то, какие могут быть последствия.

Александр многое слышал о черствых английских денди, которые, обещая девушкам жениться, губили их, а потом бросали. Кое-кого из них потом убивали отцы и братья этих девушек, и правильно делали, но месть уже ничем не могла помочь женщине.

Но Миган не придется страдать оттого, что ее бросили, в этом Александр готов был поклясться. Она такая же жертва, как и он.

Александр надел рубашку, мундир, застегнул его доверху, чтобы не выглядеть нелепо без галстука. Он смял галстук в комок и бросил в камин, пусть огонь пожирает доказательство их совокупления. Потом надел перевязь и поправил ее перед зеркалом.

Он нашел свой шнурок, привел в порядок растрепанные волосы и снова их перевязал. Потом налил бренди из графина.

– Оставайтесь здесь, выпейте это, – приказал он, вложив стакан в руку Миган. – Заприте дверь и не открывайте никому, кроме меня. Мои слуги разнесут весть, что вы заболели и были вынуждены уехать. Мой человек отвезет вас домой так, чтобы вас никто не видел. Понятно?

Она подняла на него золотисто-карие глаза, в которых была бездна печали. Он погладил ее по голове.

– Я клянусь честью, вам никто не причинит зла. А теперь заприте за мной дверь.

Меньше всего ему хотелось покидать ее. Он повернулся, чтобы уйти, но любовные чары вновь завладели им, он наклонился и поцеловал Миган в щеку. На губах остался вкус слез.

Она его оттолкнула; в дурман ворвался запах бренди.

– Вам лучше уйти.

Он коснулся ее щеки, заставил себя повернуться, пересек комнату и вышел за дверь.

Сзади послышался щелчок ключа в замке, холодный звук, отрезавший его от нее. Любовные чары звали вернуться, молить ее впустить, даже если для этого придется колотить в дверь и кричать. Чары звали сесть рядом с ней, слушать ее голос, касаться кожи, вдыхать чудесный запах ее юного тела.

К черту чары! В Александре кипела кровь нвенгарийца, инстинкты побуждали его ворваться к Миган и любить ее, пока они оба не рухнут от изнеможения.

Внутренний голос подстрекал: «Пусть в тебе взыграет горячая свирепость твоего отца. Отец Деймиена превратил тебя в хладнокровного злодея – не дай ему отобрать у тебя огонь».

Александр укротил в себе нвенгарийское варварство. После того как он стал свидетелем казни отца, он был холоден как лед. Если бы Александр не смирил свою горячую кровь, он бы умер тогда же, в возрасте тринадцати лет.

И сейчас ему помогла самодисциплина. К тому времени как он нашел Николая, безумие уступило место рассудку, и он сумел кратко объяснить камердинеру, что от него требуется.

После ухода Александра Миган сидела в оцепенении, подавленная противоречивыми чувствами, нетронутый стакан бренди стоял рядом на столе. Одна ее часть ужасалась, как такое вообще могло случиться – она отдалась незнакомому мужчине с такой легкостью, как будто была его законной женой.