Нянька для Радуги - Татьяна Зинина Страница 10

***

Горячее назойливое солнце медленно ползло по раскалённому небу, даря этому миру ещё один жаркий летний день. За окном весело щебетали птицы, переговаривались какие-то люди, но Мире было на всё это плевать.

Она лежала посреди своей огромной разобранной кровати и рассеянно взирала в белый потолок. Настроение находилось где-то чуть ниже отметки «наипоганейшее», а в голове то и дело всплывали прощальные слова отца.

Хотя, разве вскользь брошенную фразу можно считать прощальными словами? Наверно, если б Мирослава не вышла из своей комнаты, как раз в тот момент, когда её родитель проходил по коридору со своим чемоданом, он бы и вовсе уехал не попрощавшись. Вот только Мира довольно быстро пожалела, что вообще решила покинуть свою «камеру». Ей хватило всего одного холодного пустого взгляда отца, чтобы понять, насколько сильно его задела рассказанная Максом история.

В тот момент, она была готова собственноручно придушить этого мстительного выскочку и, возможно, именно так бы и поступила, если бы Василий Фёдорович промолчал. Но вдруг во взгляде отца вспыхнула какая-то жуткая искра злости и, подойдя ближе к хмурой дочери, он положил руку на её плечо.

— Ты хоть понимаешь, что я чувствую? — проговорил он с укором, но не найдя в глазах Миры даже малейшего намёка на раскаяние, устало прикрыл веки и покачал головой. — Ни черта ты не понимаешь. Ну и ладно, — мужчина отвернулся, снова подхватил ручку чемодана и направился к выходу. — Пожалуйста, подумай над своим поведением, — бросил он на ходу. — И забудь том, чтобы строить козни Максиму. Знай, Мирочка, я дал ему право запирать тебя в комнате, если вдруг он посчитает подобное необходимым. С этого момента, он несёт за тебя ответственность. А с тобой мы будем разговаривать, когда я вернусь.

— Что же ты… даже звонить мне не станешь? — ехидным голоском поинтересовалась она.

— Нет, — ответил её отец. — Не хочу с тобой разговаривать. Ты мой самый большой позор. С этим сложно смириться. И… — он на секунду замолчал. — Я хочу, чтобы ты поняла всё сама. Объяснять это на словах всё равно бессмысленно.

И ушёл. Просто так скрылся за дверью, не удостоив девушку даже прощальным взглядом. А Мирослава ещё долго стояла в пустом коридоре, не в силах поверить, что всё это происходит именно с ней.

Потом была долгая бессонная ночь, полная глупых мыслей и пустых попыток взглянуть на ситуацию со стороны. Затем пришёл рассвет, а вместе с ним и такой долгожданный сон, который, впрочем, тоже не принёс ни покоя, ни отдыха. И вот, проснувшись сегодня ближе к обеду, и долго валяясь в кровати, Мира вдруг нашла способ успокоить свою растрёпанную душу.

— Я обещаю, скучать тебе не придётся, — процедила она сквозь зубы, с силой сжимая край тонкого пледа, будто в её мыслях на месте бедной ткани была чья-то шея. Она брезгливо отбросила в сторону поверженного «врага» и злобно добавила: — Урод!

В итоге к обеду от дурного настроения девушки не осталась и следа. Теперь она вела себя удивительно доброжелательно и выглядела непривычно милой. Спокойно побеседовала с поварихой, Еленой Петровной, прогулялась по саду, оценив свежее подстриженный газон и красивую клумбу из красных роз. Даже соизволила дойти до гаража, чтобы лично убедиться что отец строго настрого запретил всему персоналу позволять Мирославе пользоваться автомобилями.

— А как же я буду ездить? — спросила она Семёна, который следил здесь за машинами и за садом.

В ответ на эмоционально заявление хозяйской дочурки, Сеня виновато оглянулся по сторонам, будто ища поддержку у соседних деревьев. Вот только высокие орешники как назло продолжали хранить гордое молчание, а никого из обладающих даром речи поблизости не оказалось. Пришлось отвечать самому.

— Мирочка, — начал он, немного замявшись. — Василь Фёдорыч сказал, чтобы ты договаривалась с этим новым пареньком… как там его…

— Урод, — снова вставила она это злое прозвище. Но заметив удивление и осуждение в лице Семёна, добавила: — Да Максим он. Просто мы не ладим.

— Это ты зря, — укоризненно покачал головой мужчина в зелёном рабочем комбинезоне. — Пока конфликтуете — спокойствия в доме не будет.

— Это война, Сёма, — буркнула девушка, переплетая руки перед грудью. — И я намерена её выиграть.