Секс-рабыня - Джулия Джеймс Страница 10

Внезапно Анна все поняла.

Когда снимали их всех четырех, собравшихся вокруг стола, и они погружали руки в золотую вазу, наполненную украшениями из коллекции Левантски, Дженни вдруг тихо застонала. Анна взглянула на нее тогда и решила, что ее подругу тошнит.

А потом Дженни неуклюже отшатнулась, потянув за собой вазу. Ваза опрокинулась, и все драгоценности рассыпались по столу, а некоторые упали на пол. Анна, Дженни и еще полдюжины человек принялись их собирать. Дженни встала тогда последней. Вот именно тогда она и сунула браслет к себе в туфлю. И наверняка специально опрокинула вазу.

О боже, как могла Дженни поступить так безрассудно?

Впрочем, сейчас не время думать о том, почему и как ее подруга решилась на столь опрометчивый поступок. Сейчас необходимо избавиться от браслета, и желательно так, чтобы его временное исчезновение не смогли связать с Дженни.

Вернувшись на место преступления, в главный зал с огромным дубовым столом, Анна остановилась наверху главной лестницы.

Два охранника сидели на корточках возле стола.

Анна наблюдала за ними, застыв от ужаса. Пропажа обнаружена, а как могло быть иначе? Наивно было надеяться, что охранники не проверят наличие всех драгоценностей после съемок. Внезапно она услышала звук подъехавшей к дому машины. Через несколько мгновений огромная входная дверь распахнулась и в зал вошел Лео Макариос.

Быстрым шагом подойдя к охранникам, он что-то им резко сказал. Те лишь отрицательно покачали в ответ головами.

Должно быть, они догадались, что у вора была единственная возможность украсть браслет, когда рассыпались драгоценности, именно поэтому они и смотрели под столом. А это означало…

О боже, они с Дженни, кажется, влипли… Если охранники так думают, то, значит, круг подозреваемых сократился до минимума.

Ей нельзя тут оставаться, испугалась Анна, а вдруг охранники ее обыщут? Надо немедленно уйти отсюда.

Она отшатнулась от балюстрады. Это было ошибкой.

Ее движение тут же заметил Лео Макариос. И в тот же миг Анна поняла, что скорее умрет, чем позволит ему обнаружить у нее браслет.

Несколько секунд она стояла, не двигаясь. А потом – надо же, кто бы мог подумать, откуда у нее взялась такая сила духа? – сделала то, что удивило ее саму – стала медленно спускаться по лестнице.

Глаза Лео Макариоса хищно сузились. Анна понимала, что должна вести себя так, словно ничего не знает о пропаже.

Думай… думай! – приказывала она себе. Что бы ты сделала, если бы при обычных обстоятельствах увидела Лео Макариоса впервые после той сцены прошлой ночью?

Впрочем, так оно и есть. Они действительно впервые встретились после прошлой ночи… Если бы не этот дурацкий браслет, она бы нашла что сказать. Но сейчас…

Анне захотелось подойти к Лео, вытащить из кармана браслет и с невозмутимым видом протянуть ему: вы это ищете?

Но это невозможно… совершенно невозможно. Это означало бы выдать Дженни. Ей нужно вести себя так, словно она понятия не имеет о том, что происходит. Словно ей хотелось лишь одного: не обращать внимания на мужчину, который едва не уложил ее в кровать прошлой ночью. Здесь есть множество нюансов, на которых можно играть, изображая, например, оскорбленную добродетель, растерянность, гнев… да что угодно! Даже ее волнение и смущение можно легко списать на обиду после его попытки изнасилования… А что? Будем называть вещи своими именами.

Анна спустилась с лестницы. Лео по-прежнему смотрел на нее, не двигаясь. Рядом с ним молча стоял Джастин. Двое охранников продолжали искать браслет.

Анна взглянула в их сторону и слегка нахмурилась, чтобы таким образом выказать небрежное любопытство к тому, что они делают. Потом заставила себя перевести взгляд на высокую фигуру в темной лыжной куртке. Кажется, все пока получается как нельзя лучше!

Внезапно Анна забыла о том, что проходит мимо него с украденным у него браслетом. Она видела лишь его, Лео Макариоса, которому хватило наглости подумать, что ему позволительно просто так прийти на ночь глядя к женщине и переспать с ней, накормив ее ужином!

В ее глазах сверкнула ярость… и не только ярость.

– Одну минуту.

В голосе Лео звучал металл. Анна остановилась.

– Куда ты идешь?

Она непринужденно пожала плечами.

– Я закончила работу, мистер Макариос, и теперь иду подышать свежим воздухом. А что, это запрещено в вашем доме? Мне нужно спрашивать разрешения у охраны? Жаль, что не включила подобный пункт в договор.

Он нахмурился.

– Значит, вы идете на улицу? Без куртки?

– Я же не гулять иду, а просто выйду минут на пять. Постою и обратно вернусь. За пять минут со мной ничего не сделается, – равнодушно ответила она и, повернувшись, направилась к огромным деревянным дверям.

Ей казалось, что походка у нее какая-то неестественная, а до дверей целая миля. Если она дойдет до них и выйдет из дома, то будет в безопасности. В безопасности от угрожающего взгляда Лео Макариоса. И можно будет припрятать браслет, а потом, когда шум слегка стихнет, подложить куда-нибудь.

И тут она совершила ошибку. Видимо, близость спасения слегка притупила ее бдительность. Но так или иначе она сделала то, чего делать было категорически нельзя. Она машинально провела рукой по правому бедру, ощупав рубины – на месте ли.

И тут же испугалась, ведь Лео или охранники могли заметить ее жест и что-нибудь заподозрить.

Она напряглась и даже замедлила шаг, ожидая услышать окрик за своей спиной, но нет, кажется, все обошлось.

Анна уже потянулась к железному кольцу, собираясь открыть дверь.

Еще несколько секунд, и я выйду.

Сохраняй хладнокровие!

– Задержитесь, пожалуйста, на одну минуту, миз Делейн, – раздалось за спиной.

Анна застыла. Сердце ее ухнуло вниз.

Она стояла неподвижно, все еще протянув руку к парадной двери. У нее не было сил повернуться.

Послышался звук гулких шагов по каменным плитам. Лео подошел к ней.

– Я хотел бы поговорить с тобой.

Она медленно повернула голову, изобразив, как ей казалось, надменный вид.

Как бы она вела себя, будь у нее чиста совесть?

– Да. В чем дело? – холодно проговорила она.

– Наедине. – Его голос был мрачным.

Анна пристально посмотрела на мужчину. Выражение его глаз напугало ее. Если раньше он смотрел на нее с интересом или даже вожделением, то сейчас в его взгляде читалось лишь презрение и холодная злость.

– Мне нечего вам сказать, мистер Макариос, – напряженно и тихо сказала она.