Быть ли свадьбе? - Шэрон Кендрик Страница 10

— Моя частная жизнь должна оставаться частной, — процедил Финн. — Частной!

— Хорошо, — тихо ответила она. — Наверное, ты прав. Учту это на будущее.

Он не ответил. Странная звенящая тишина нарушалась лишь урчанием кофеварки в углу. Амбер посмотрела на него и увидела застывшее от злости лицо. Сердце ее похолодело.

Слово «будущее» не нашло в нем никакого отклика. Но неужели она позволит какой-то глупой статье разрушить их жизнь?

Финн продолжал стоять насупившись, а зеленые глаза разглядывали ее лицо, будто пытались вычитать в нем ответ на вопрос: зачем она это сделала?

— Ты действительно считаешь меня таким примитивным? — поинтересовался он.

— Я...

— «Самый сексуальный представитель рода человеческого», — с отвращением процитировал он. — Амбер, я разочарован... я думал, ты единственная из всех, кто меня окружает, способна видеть человека, а не его обертку!

— Они переврали мои слова, все, что я говорила! — защищалась Амбер. — Финн, таковы журналисты... ты же знаешь!

— Прекрасно знаю! — выкрикнул Финн. — Поэтому никогда не даю интервью. И тебе следовало отказаться от него, если уж ты знаешь, на что способны журналисты!

— О, смени пластинку!

— Видишь ли, я работаю в очень жестокой индустрии. Это, и не только это, вынуждает меня держать свою личную жизнь подальше от любопытных взоров. — Теперь его глаза стали как ледник: холодные, ясные. И вопросительные. — Ума не приложу, что тебя заставило дать им интервью. Быть может, я не так бы сердился, если бы понял причину. Так почему ты это сделала, Амбер? Скажи мне.

Амбер сознавала, как важно, чтобы он в самом деле понял ее сейчас, и поэтому ответила не сразу.

— Я хотела почувствовать себя действительно... твоей невестой.

— Не понимаю.

И она не понимала. Амбер беспомощно смотрела на Финна. Она готова была выставить себя дурочкой, открыв ему правду... все что угодно, лишь бы исчезло холодное, жесткое, такое незнакомое выражение в его глазах.

— Ну, понимаешь, наше обручение состоялось, как поход в кино... и совсем не изменило нашу жизнь.

— Не понимаю, — повторил он.

— Я и пытаюсь объяснить! — разочарованно вскрикнула она. — Мы обручились после той вечеринки...

— В ванной комнате, — съязвил Финн. — О чем теперь знает весь мир.

— Не весь мир! — поправила Амбер. — А только читатели журнала «Wow!». — Она глубоко вздохнула. — Ты поразил меня, купив кольцо, это было восхитительно, но потом... потом... — она на секунду замялась, — ничего. — Амбер пожала плечами. — Ты сам решился на волшебный, романтический жест, но потом вел себя, будто ничего не случилось.

Финн нахмурил темные брови.

— Как именно я себя вел?

— Ну, ты не обсуждал со мной планы на будущее, какой будет свадьба. Мы ни разу не говорили, как говорят два человека, которые только что обручились.

— Например, о чем?

— Гм... — Амбер поняла, что краснеет. — О детях, например...

— О детях? — Финн смотрел крайне удивленно. — Ты что, хочешь иметь ребенка?

— Нет, я не хочу ребенка! Вернее, хочу. Но не сейчас! Хотя надеялась, что через какое-то время и тебе и мне захочется детей, если, конечно, нам повезет, и мы сможем иметь их.

Финн присел на край стола, расставив ноги в черных джинсах, и внимательно посмотрел на нее.

— Но мы не обсуждали это?

Амбер покачала головой.

— Нет. И где мы будем жить, тоже не обсуждали. На самом деле мы вообще целую вечность ни о чем не говорили. Ты так занят, что я даже вижу тебя лишь изредка, мимоходом. Как будто никакого обручения и не было. Этот бриллиантовый перстень — единственное напоминание о нашей помолвке. Да и то, пройдет время, и я, наверно, перестану его замечать.

Брови Финна поднялись так высоко, что на секунду скрылись за черными прядями взъерошенных волос.

— Амбер, не лучше ли было бы просто сесть и поговорить обо всем, что тебя беспокоит? Чего ты добилась своей выходкой?

— Когда поговорить? — огрызнулась она. — В последнее время ты занят каждую секунду. Работаешь круглые сутки. Многочасовая телефонная болтовня с Биргиттой тебе, верно, больше по вкусу. Где уж мне... — Высказав это, Амбер мысленно отругала себя за глупую ревность.

— Может, хватит? — устало спросил Финн. Она пропустила мимо ушей смысл его слов, обратила внимание только на голос Финна. Тусклый, усталый. Так хотелось посочувствовать ему, но вместо сочувствия опять получилось ворчание.

— Финн, когда ты в последний раз смотрел на себя в зеркало? Внимательно? Ты измотан до предела.

Финн прищурился.

— Предпочитаю, чтобы косметикой пользовались модели, — медленно сказал он. — Отчасти поэтому я и бросил зарабатывать на жизнь показом одежды.

— Неужели? — Амбер посмотрела на него. — А может, ты бросил работать моделью, потому что ненавидишь выслушивать чужие распоряжения? Ты предпочитаешь сам принимать решения, Финн, поскольку все знаешь лучше всех, вернее, тебе кажется, что знаешь!

— Правда?

— Конечно.

Он, не отрываясь, смотрел ей в глаза.

— Почему ты не говорила об этом раньше?

— Раньше мы были просто друзьями, и не стоило...

— Значит, мы больше не друзья? Я правильно тебя понял?

Амбер вскинула голову.

— Возможно, внешний лоск истерся, и мне очень не понравилось то, что я обнаружила в глубине.

Финн даже не шелохнулся.

— Мы слишком далеки друг от друга, Амбер, — сказал он. — Ты согласна?

И тут Амбер испугалась по-настоящему. Она оттолкнула его! Финн сидел на краешке стола, такой элегантный, безразличный и страшно далекий. «Неужели он бросит меня?» — подумала она.

Скорее нужно растопить этот лед! Амбер протянула ему руку, но Финн не взял ее, только взглянул вопросительно.

— Пожалуйста, подойди к зеркалу и взгляни на себя, — сказала Амбер.

Руку ее он так и не взял, но все же встал и последовал за ней к большому зеркалу. Комната, где они сейчас находились, предназначалась для кастинга. Зеркало отражало мельчайшую деталь, каждый лишний грамм веса, все морщинки до одной; ничто не ускользало от правдивого до жестокости взора безмолвного судьи.

Оба неподвижно постояли перед зеркалом, наконец Финн вопросительно заглянул в озабоченные голубые глаза Амбер.

— И что дальше? — спросил он.

Амбер недоуменно нахмурилась. Он что, ослеп? Или просто не хочет замечать то, что ясно как день?

— Ты видишь, какой ты бледный, Финн? Уставший? Или твои темные круги под глазами мне просто привиделись?