Третий Георг - Виктория Холт

В 1760 году шестнадцатилетняя принцесса герцогства Мекленбург-Стрелиц Шарлотта София написала письмо. По мнению многих, этот поступок молодой девушки привел в движение силы, которые возвели ее – незаметную принцессу маленького немецкого княжества, где она, несомненно, провела бы в забвении свои дни, – на трон Англии.

Однажды Шарлотта прогуливалась со своей старшей сестрой принцессой Кристиной. Раз в неделю, по воскресеньям, они в карете, запряженной шестеркой лошадей, объезжали окрестности с дозволенной им пышностью, означавшей лишь то, что их сопровождали стражники. На принцессах были их лучшие платья, которые им разрешалось носить только по воскресеньям. Их мать, вдовствующая великая герцогиня, и гувернантка, очаровательная мадам де Грабов, не упускали случая напоминать девушкам, что нужно быть очень аккуратными, чтобы, упаси Боже, не испачкать эти платья, так как для покупки новых у них нет денег.

Принцессам не давали забывать о том, что они бедны. Не проходило и дня, чтобы девушки не занимались починкой одежды и штопкой чулок, причем делалось это до тех пор, пока оставалась хоть малейшая возможность носить их; а поскольку великая герцогиня, как и мадам де Грабов, были убеждены в том, что руки должны быть постоянно чем-то заняты, принцессам не приходилось рассчитывать, что эту работу выполнят другие.

С начала войны, которая длилась уже около четырех лет, их герцогство стало еще беднее, и именно последствия этой войны, которые поразили Шарлотту до глубины души в тот воскресный день, подтолкнули ее совершить столь беспрецедентный поступок.

Карета внезапно остановилась, едва не сбив женщину, выбежавшую на середину дороги; Шарлотта разглядела ее очень хорошо, когда та пригрозила кучеру кулаком.

– Вы готовы передавить всех нас, – крикнула женщина. – Народ для вас ничего не значит. Угоняете на войну наших мужчин, забираете на налоги наши деньги… Конечно, вам ничего не стоит и задавить кого-нибудь своей каретой!

Шарлотта заметила, что у женщины глубоко запавшие глаза, а сквозь изодранную одежду, то там, то здесь проглядывает тело.

Женщина, увидев принцесс в праздничных платьях, подошла к окошку кареты.

– Это была наша ферма, – снова раздался ее пронзительный голос. – Кто теперь будет возделывать землю? Взяли моего мужа, а потом и моих сыновей. Теперь по нашей земле маршируют пруссаки.

Стражники собирались арестовать ее, но Шарлотта остановила их и приказала продолжить путь. Карета рванула вперед, и Шарлотта еще долго выглядывала из окна, наблюдая за женщиной.

– Это… просто ужасно, – промолвила она. – Ты видела ее лицо, Кристина?

Кристина отрицательно покачала головой.

– Оно было таким трагическим, – с горячностью продолжала Шарлотта. – Ты слышала, что говорила бедняжка. Это все война… эта страшная война! Что за польза от нее стране? Из-за нее мы все разорены. Но наши беды так незначительны. А вот у этой женщины забрали мужа и сыновей. Ты ведь слышала, что она сказала?

– Шарлотта, ты все принимаешь слишком близко к сердцу.

– А разве можно иначе?

Шарлотта с унылым видом уставилась в окно, а Кристина быстро забыла об инциденте, продолжая улыбаться своим собственным мыслям. Бесполезно было пытаться заинтересовать Кристину чем-либо, с тех пор как в Мекленбург приехал герцог Роксборо. Поэтому Шарлотта оставила все попытки. Возможно, если бы она поговорила со своей сестрой, то ей и в голову не пришло бы изливать свое негодование на бумаге. Она могла бы высказать все Кристине, обсудила бы с ней, что можно предпринять в этом отношении. Но Кристина была слишком далека от подобных проблем.

Последствия этой ужасной войны видны повсюду, думала Шарлотта. И все же для нее они никогда не были столь явными, как в этот полдень. На лице той женщины она увидела укор и мольбу, которые не забудет никогда. Нет, она непременно должна что-то предпринять. Но это не легко сделать, когда тебе только шестнадцать. Мать скажет ей, что война – это не женского ума дело; и мадам де Грабов, конечно же, согласится. А у брата Шарлотты, правителя Стрелица, никогда не находилось времени выслушать сестру, и потому, стоит ей попытаться заговорить с кем-нибудь из них, как девушку сразу же отправят в классную комнату. Ее подруга и компаньонка Ида фон Бюлов слишком легкомысленна. Она, как всегда, согласится с ней, но вздохнет и скажет: «Вы правы, принцесса, но что мы можем сделать?»

– Ведь, наверно, и я могла бы что-то предпринять, – произнесла она вслух.

– Что? – безучастно спросила Кристина.

Шарлотта не ответила, а Кристина даже не заметила этого. Поэтому Шарлотта прильнула к окну кареты, разглядывая окрестности. Во что же превратилась страна за годы войны! По дороге шли одетые во что попало полуголодные люди; мелькали разграбленные деревни, через которые прошли солдаты. Они оскверняли храмы, разворовывали священную церковную утварь. И все это делали немцы, их собственный народ – пруссаки, самые доблестные воители в мире.

Когда карета вернулась в замок, Шарлотта уже была настроена по-боевому.

Замок, как и деревни, через которые они проезжали, тоже выглядел бедно и убого. Крепостной вал еще сохранился, но от башни остались одни руины. Старый гренадер, который должен стоять на страже, охраняя подъемный мост, положил свой мушкет на землю и занимался вязанием чулка. Когда карета прогрохотала по мосту, въезжая во двор, он оторвался от своего занятия и кивнул принцессам в знак приветствия.

Шарлотта, для которой замок был родным домом, с тех пор как ее брат восемь лет назад унаследовал герцогскую корону, словно впервые заметила в каком он запустении. Только два стеклянных фонаря над воротами и два подъемника, установленные у ворот наподобие стражей, напоминали о том, что это резиденция герцога.

Кругом бедность и разруха, подумала Шарлотта, и все из-за этой страшной войны. До того дня девушка никогда и не задумывалась над ужасами войны. Шарлотта только следила за ее ходом по картам, которые рисовала мадам де Грабов. Ее гувернантка оказалась весьма искусна в этом занятии и питала пристрастие к географии, которое привила и своей подопечной. Шарлотта знала, что война была вызвана тем, что Фридрих Прусский возымел желание господствовать в Европе, а Мария Терезия Австрийская пожелала отобрать у Фридриха провинцию Селезия. На стороне Марии Терезии были Франция, Россия и Польша, а Англия пообещала свою помощь Фридриху. Между англичанами и немцами существовали тесные семейные связи, и мадам де Грабов нередко рассказывала об этом острове неподалеку от побережья Европы, который день ото дня становился могущественнее и теперь даже воевал с Францией из-за колоний.

Все эти честолюбивые правители, думала Шарлотта, добивались своих побед за счет народов таких бедных небольших княжеств как Мекленбург-Стрелиц.

Она взглянула на Кристину. Ее нельзя судить слишком строго, ведь ей уже двадцать шесть лет, и она, наконец-то, влюбилась. Любовь и война несовместимы, и Шарлотта догадывалась, что любовь гораздо более привлекательный предмет для размышлений, чем война.