В объятиях мстительного мачо - Анжела Биссел

Хелена Шоу битых два часа просидела в элегантном мраморном холле шикарной лондонской гостиницы в районе Мейфэр, поджидая человека, для встречи с которым она приехала с другого конца города.

Хелене стоило немалых усилий разыскать его, а теперь у нее сдавали нервы, и ей хотелось вскочить с этого огромного бархатного кресла, выбежать на улицу и затеряться в шумной толпе прохожих. Но она не сдвинулась с места, а просто сидела и ждала.

И вот он здесь.

У нее упало сердце, когда она посмотрела на высокого смуглого мужчину в темно-сером костюме, который даже без галстука выглядел очень строгим и деловым. Женщины в холле затихли и все как одна повернули головы в сторону новоприбывшего, а мужчины расступались, давая ему дорогу. Он же не обращал на них всех ровным счетом никакого внимания и решительно шагал по холлу, и только на одно короткое мгновение Хелене показалось, что он помедлил и, чуть повернувшись, с интересом посмотрел в ее сторону.

Хелена замерла, и ей вдруг почудилось, будто мужчина почувствовал ее взгляд, само ее присутствие. Словно после всех этих долгих лет между ними все еще оставалась какая-то невидимая связь.

Раздался раскат грома, предвещавший грозу, которую обещали жителям Лондона еще со вчерашнего дня, и Хелена от неожиданности подпрыгнула. Она растерянно заморгала, резко вдохнула, а потом судорожно выдохнула. Этот мужчина был ей чужим. Даже если когда-то их и связывали какие-то отношения, они давно остались в прошлом, были разрушены ее отцом и навсегда похоронены в пепле горечи и обиды.

И за эту обиду Леонардо Винченти вскоре обрушит на их головы месть, если только Хелене не удастся остановить его и не дать поглотить компанию ее отца.

Она схватила свою сумочку и, поднявшись, бросилась в толпу, боясь потерять Леонардо из виду.

В деловых кругах Европы Винченти окрестили олицетворением успеха последнего десятилетия. О нем отзывались как о гениальном предпринимателе, который менее чем за десять лет превратил молодую компанию по производству программного обеспечения в многомиллионный бизнес и занял место в списке самых богатых и влиятельных людей мира. Более авторитетные средства массовой информации называли его несгибаемым и целеустремленным. Другие отпускали в его адрес менее лестные эпитеты, характеризуя его как сугубо практичного и беспощадного человека.

Хелена подумала о том, что такая характеристика как нельзя лучше подошла бы ее отцу, хотя назвать Дугласа Шоу практичным и беспощадным было бы слишком мягко.

Ее отец был жестоким человеком, но, если в его словаре существовало слово «сожаление», он, безусловно, должен был пожалеть о том дне, когда обрушил свой гнев на голову Леонардо Винченти. Теперь, семь лет спустя, молодой итальянец, которого он однажды посчитал неподходящей парой для своей дочери, вернулся. Леонардо был намного богаче семейства Шоу и, судя по всему, до сих пор люто ненавидел человека, который в свое время вышвырнул его из города.

Леонардо остановился у лифта, нажал кнопку и спрятал руки в карманы брюк. Хелена подошла к нему сзади так близко, что могла видеть переплетение нитей в ткани его пиджака. Она посмотрела на черные завитки его вьющихся волос и судорожно вздохнула:

– Лео.

Он развернулся и бросил на нее вопросительный взгляд, который тут же стал ледяным, стоило их глазам встретиться. Леонардо рывком достал руки из карманов и помрачнел.

– Какого черта?.. – прорычал он, и у Хелены перехватило дыхание.

Значит, он узнал ее.

Она встретила его мрачный, тяжелый взгляд, сверкающий, словно отполированный обсидиан, и такой же непроницаемый. Как она могла забыть, что теряла разум, когда смотрела в эти темные как ночь глаза?

– Я хотела поговорить с тобой, – постаралась собраться с мыслями Хелена.

– У тебя нет телефона? – процедил Лео.

– Разве ты ответил бы на мой звонок?

– Возможно, нет. Но нам не о чем говорить. Ни по телефону, ни с глазу на глаз.

Перед Лео бесшумно открылись двери лифта. Он молча кивнул, и Хелена могла бы расценить его жест как вежливый, если бы не ледяной холод в его взгляде.

– Сожалею, что ты потратила свое время напрасно. – С этими словами он развернулся и шагнул в лифт.

Хелена поколебалась секунду, а потом взяла себя в руки и поспешила за ним.

– Ты появляешься в городе после семи лет молчания и начинаешь охоту на компанию моего отца. Похоже, нам все-таки есть о чем поговорить.

– Выйди из лифта, Хелена.

Она заволновалась, услышав угрозу в его голосе.

Или такая реакция была вызвана тем, с каким трепетом он произнес ее имя?

Двери лифта тихо закрылись, оставив их наедине в пространстве, которое казалось слишком тесным, несмотря на зеркала на всех трех стенах.

– Не выйду, – решительно возразила Хелена.

Лео покраснел и бросил на нее испытующий взгляд, словно намереваясь вычислить границы ее напускной храбрости. Когда она в страхе подумала, что сейчас обратится в кучку золы у его ног, Винченти потянулся к нагрудному карману и достал оттуда карточку-пропуск.

– Как хочешь, – с напускным безразличием ответил он, и в его голосе снова послышалась угроза.

Лео вставил карточку в сенсорный датчик и нажал на кнопку «Пентхаус». С тихим шумом лифт начал подниматься вверх.

Хелена ухватилась за железный поручень, потому что у нее вдруг закружилась голова.

Похоже, теперь ее бывший возлюбленный мог позволить себе номер в самом шикарном номере этой гостиницы. Лео, которого она когда-то знала, был человеком со вкусом, которому, как и большинству итальянцев, без особых усилий удавалось выглядеть элегантно и никогда вычурно или кричаще. Помимо чувства стиля ее привлекали его упорство, целеустремленность и увлеченность. Ей нравилось, что он был не похож на ленивых и избалованных богачей, с которыми хотели видеть ее родители.

А что сейчас?..

Хелена крепче сжала поручень. Сейчас ее чувства не имели никакого значения. Ее заботило другое: если Лео выступит против ее отца в войне корпораций и Дуглас Шоу потеряет контроль над своей драгоценной империей, последствия краха ска жутся самым ужасным образом на его жене и сыне. Отец Хелены не умел проигрывать, а когда такое случалось, страдали в первую очередь его близкие.

– Тебя подослал твой отец? – Лео произнес слово «отец» с особой ненавистью, которая не раз охватывала саму Хелену, когда дело касалось «дражайшего папочки».

Хелена вглядывалась в его лицо, черты которого стали более заостренными и угловатыми, и вспоминала, как изучала их, пока он спал, как пыталась запечатлеть в своей памяти его прямой, горделивый нос, волевой подбородок и резко очерченные губы. Хватало одной улыбки или одного поцелуя этих губ, чтобы ее сердце замирало.