Последняя жемчужина - Лия Флеминг

Пертшир, июль 1879 года

Вечером на лужайке посреди деревни Гленкоррин голые по пояс, с потемневшими от загара спинами мальчишки увлеченно гоняли мяч. Самый рослый из них – на голову выше остальных – напряженно согнувшись, со взмокшими от жары черными волнистыми волосами стоял в воротах, образованных пыльными рубахами игроков, когда его окликнули из ворот дома, стоявшего в конце улочки.

– Джемми, сходи на реку, позови отца! – крикнула его мать, Джин Бейли. – Ужин готов и остынет к тому времени, когда он соизволит появиться.

Многие в Гленкоррине недоумевали, как могла Джин Гатри взять себе в мужья такого человека, как Сэм Бейли. Правда, он был привлекательным малым: буйная угольно-черная кудрявая шевелюра и чарующий взгляд темных глаз. Его сын пошел в отца. Сэм не боялся тяжелой работы в лесу, но для односельчан он оставался одним из тех странников ^[2], которых, они знали, ничто не удержит на месте, когда их вновь позовет дорога.

– Я сейчас! – выкрикнул парень в ответ, обернувшись.

В эту секунду мяч пролетел мимо него, и команда соперников победно взревела.

– Простите, до завтра, – бросил он и, пожав плечами, подхватил свою рубаху.

Для него слово матери – закон.

Лето было в самом разгаре, в лесах в окрестностях Перта вскоре должен был открыться охотничий сезон. Оставалось лишь немного времени для сенокоса и поисков жемчуга в реке, протекающей по территории поместья, где подвизалось семейство Бейли. Сюда в свободные дни стекались крестьяне из ближних деревень. На берегах реки было полно странствующего люда и местных, шарящих в воде в поисках тех особых ракушек-жемчужниц, которые могли сделать их богачами.

Сбегая к воде по тайной тропке, прятавшейся среди высоких сосен с благоухающей хвоей и шишками, Джем Бейли знал, что найти отца сможет на том самом месте, где тот ловил жемчуг каждое лето, скрытый от глаз обитателей палаток кочующих таборов. В это засушливое время года река тихо катила свои воды по глубокому руслу, и зимние лагеря сплавщиков леса сейчас были заняты ловцами жемчуга, которые, орудуя веслами, искали богатство на мелководье.

Джем любил тишину густого темного леса. Его дед валил огромные сосны в этих заповедных местах, наблюдая, как нутрии скачут по стволам деревьев, которые разлившаяся в половодье река несла к лесопилкам. Но сезон заготовки леса начнется только осенью, а до середины июля, когда выйдут загонщики, делать было нечего, кроме как помогать отцу в поисках потаенных сокровищ на речном дне, благодаря которым им будет что намазать на грубый овсяный хлеб и они не останутся снежной зимой без хорошей обуви.

Джем был единственным ребенком в семье. Остановившись в этом поместье, чтобы наняться на сезонную работу к землевладельцу, странник Сэм Бейли и знать не знал, что его скитаниям скоро придет конец. К тому времени, когда его клан двинулся дальше, он уже был покорен неброской красотой Джин Гатри, которая прибирала и готовила пищу в охотничьих домиках. Уже после сорока она родила ему славного сына. Чтобы оградить мальчика от работы в лесу и у помещика, они определили его в школу помощником учеников. По окончании занятий в школе Джем был свободен и помогал отцу в поисках ракушек дотемна. Сэм Бейли считался непревзойденным ловцом жемчуга, и Джем любил наблюдать за его работой. Тот все делал по старинке, на цыганский манер. Только так и нужно делать, говаривал он.

– Запомни, сынок, этот жемчуг – щедрый дар Творца всего сущего, не разбрасывайся им. Ракушку нужно только чуть-чуть приоткрыть, не разламывай ее, убивая существо внутри, как это делают крестьянские мальчики. Некоторые из моего клана не лучше: оставляют по берегам кучи гниющих ракушек, от которых исходит вонь. Зачем убивать курицу, несущую золотые яйца?

Джем увидел отца; склонившись, он всматривался в глубину через деревянное ведро со стеклянным дном. В поисках чистой воды Сэм забрел по грудь в холодную реку.

– Удачный был день? – крикнул ему Джем, но отец был слишком поглощен своим занятием, чтобы сразу ответить.

Наконец он поднял глаза и улыбнулся.

– А ну-ка помоги мне, парень.

– Мама говорит, пора тебе вылезать из воды, а то схватишь простуду.

– Ай, ладно… Она здесь, сердцем чую. Ночью я видел сон. Она меня ждет там, внизу. Иди сюда, посмотри. Твои молодые глаза лучше видят, чем мои, и спина у меня ужасно болит.

Закатав штанины, босоногий Джем вошел в воду, сжимая в руке древко специального багра с загнутыми назад крючьями, чтобы доставать ракушки со дна. Он бродил тут и там, нащупывая ногами среди камней, в песке и иле жемчужниц, вытаскивал их из воды, отдавал Сэму, и тот совал их в надетую через голову сумку, уже и без того тяжелую от раковин, которые еще нужно было раскрыть.

– Идем уже домой, ужин остывает.

Джему хотелось есть.

– Ну-ка помолчи, – сказал ему Сэм и закашлялся. Этот сиплый кашель Джему больно было слышать. – Что это вон там, видишь? Слева от того камня.

– Просто старая кривая ракушка, – ответил Джем, нащупав ее пальцами ноги.

– Так достань ее.

– Но она старая и искореженная.

– Кривые лучше всего. Ты что, ничему у меня не научился, сынок? Они искривлены неспроста. Достань ее.

Они уселись на кочковатом берегу реки, мальчик и пожилой мужчина, и Сэм принялся аккуратно открывать раковины, одну за другой, но в них не было ничего заслуживающего внимания, только лоснящиеся моллюски. Иные, никуда не годные, и вовсе не стоило раскрывать, и Джем бросал их в воду. В двух оказались мелкие жемчужины величиной с охотничью дробь. Одна из них была похожа на крошечный желудь, такие они называли «бочонки». Обе они отправятся в Сэмову банку из-под табака и будут проданы оптом.

– Пап, я помираю с голоду. Идем уже домой, а то мать мне устроит взбучку.

– Подожди, она где-то здесь, я точно знаю. Она мне снилась.

Сэм раскрыл еще одну искривленную раковину с горбом на створке и, просунув пальцы внутрь, ощупывал складки плоти моллюска в поисках чего-либо в них спрятанного.

– Ничего нет.