Соперница интриганки - Кайя Асмодей

Я поднималась по лестнице на четвертый этаж, мое сердце стучало где-то в горле, причиняя боль при каждом вздохе. У знакомой до мелочей двери – серой с блестящей ручкой – я остановилась и потянулась к звонку. У меня тряслись руки. Я примчалась сюда сразу после школы, не успев даже переодеться, без хорошо продуманного плана, без заготовленной речи, в полном смятении, с одной лишь надеждой, что Денис еще ничего не знает.

Я поправила вырез нежно-зеленой кофточки, пригладила серую узкую юбку, глубоко вздохнула и решительно нажала кнопку звонка – раздались птичьи трели. Я затаила дыхание. За секунды ожидания у меня в голове пронеслись десятки вариантов развития событий. Я падаю на колени и умоляю его снова меня простить. Я веду себя как ни в чем не бывало, пока он сам не обрушит на меня свою ярость. Я… я… я…

Дверь никто не открыл. Я стояла перед ней, разочарованная и напуганная. Пока кто-то не тронул меня за плечо.

– Лия, – раздалось позади.

Я резко обернулась и увидела его мать. Моложавую темноволосую женщину с серыми прекрасными, в точности как у сына, глазами. Она всегда была строго и стильно одета и пахла ягодно-медовыми духами «Poison» от «Диор».

Сейчас на ней была синяя юбка-карандаш, классические туфли-лодочки, белая блузка и жакет в тон юбке.

Ольга Константиновна с удивлением смотрела на меня, я пробормотала:

– Здравствуйте. Я к Денису. Его нет? Он в институт поехал?

В моем голосе сквозила паника, но, кажется, женщина ничего не поняла.

– Нет, в институт ему через неделю. А ты разве не знаешь? Стефания вернулась. Они гулять пошли.

– Стефа… – выдохнула я, – знаю, конечно, мы в школе виделись.

Как же ей удалось меня обогнать?

– Позвони ему, – предложила Ольга Константиновна, – странно, что вы разминулись, они где-то у школы договорились встретиться.

Какая предусмотрительность со стороны этой деревенщины. У нее было целое лето, чтобы все спланировать. А я оказалась совершенно не готова.

Кивнула и солгала:

– Я задержалась после уроков, – достала телефон и махнула им. – Созвонюсь с ним. До свидания, Ольга Константиновна.

Ее неподдельная радость от возвращения Стефании больно меня задела. Конечно, Стефа вытащила ее сына-инвалида из дома и помогла жить дальше, Ольга Константиновна будет до конца своих дней ей благодарна, но… Я бы сделала все то же самое для него, если бы он только мне позволил!

Я вышла из парадной и присела на скамеечку. Нет, позвонить Денису я не посмела. В эту самую минуту Стефания наверняка презентует ему мой дневник с грязными секретами. Денис узнает, как я в сговоре с его братом использовала Стефанию – его лучшую подругу, – и нашим с ним отношениям придет конец.

Какая ирония. Стефания, которую я применила, точно клей, чтобы склеить свое разбитое с Денисом счастье, теперь для этого хрупкого счастья главная угроза. И отправить ее назад в Харабали, похоже, не вариант.

Я некоторое время перебирала контакты, наконец, нашла в них имя «Данила» и набрала. Он ответил не сразу, а когда я услышала в трубке его недовольный голос, то без приветствия сказала:

– Встречаемся через пятнадцать минут на Банковском мосту. Это срочно.

– Лия? Какого фига ты…

Я отключилась и встала со скамейки. Мы с Данилой в одной лодке, как выяснилось – дырявой. И какую бы антипатию мы ни испытывали друг к другу – общая беда, как известно, объединяет. Сегодня он не работал в нашем школьном бассейне, поэтому находился в блаженном неведении, что его бывшая пассия вернулась, чтобы нам мстить.

Я добралась до Банковского моста и остановилась у грифона с золочеными крыльями. На лапах грифонов от бесконечных прикосновений туристов облупилась краска, и они были гладкими-гладкими. Говорят, если потереть их и загадать желание, оно непременно сбудется.

Я закрыла глаза, прикоснулась к лапе, сосредоточилась и загадала: «Только бы Денис не бросил меня из-за чертового дневника!»

И тут над самым моим ухом раздалось:

– А я думал, со всеми своими желаниями ты обращаешься напрямую к лучшему другу – сатане. Грифоны? Лия, это несерьезно!

Я распахнула глаза и обернулась. Передо мной стоял Данила, одетый в темно-синие джинсы, белую футболку и сине-белую ветровку, которая создавала видимость, что его и без того широкие плечи просто необъятны. Русые, чуть вьющиеся волосы трепал ветерок, серые глаза, светлее, чем у Дениса, и с голубыми вкраплениями, смотрели на меня с недовольством.

Мой взгляд упал на его салатовые кроссовки, и я выдохнула:

– Что за нелепое сочетание?

Он тоже опустил глаза, взглянув на свои кроссы, и лениво уточнил:

– Это и есть срочное дело? Хочешь стать моим личным стилистом?

– Стефания переехала в Петербург, – сказала я.

Данил перестал улыбаться, облокотился на перила моста и, поблуждав взглядом по колоннам Казанского собора, проронил:

– Я не стану с ней крутить любовь, если ты об этом. Мы с Деном помирились, пусть Стефа живет своей жизнью.

– Все не так просто. Помнишь мой дневник?

– Еще бы. Столько проблем от него!

– Перед отъездом Стефы Кира с Вовой украли у меня этот дневник и от моего имени подарили Стефании.

Данила пожал плечами, он все еще не понимал.

– Ну и что? Лия, твой мерзкий дневник Стефа уже читала, его читал я, читал Денис – и вся школа. Это в прошлом.

Я тоскливо вздохнула.

– Да, если бы я его не дописала…

– Ты что? – потрясенно переспросил он и внезапно охрипшим голосом уточнил: – Ты ведь не писала ничего…

– Писала! – оборвала я. – В нем – все.

– О-о-о… – Данила задрал голову к небу и так несколько секунд стоял. А потом уставился на меня как на врага и процедил: – Вот тебе это надо было, писатель ты наш!

Я виновато опустила глаза и прошептала:

– Они гуляют сейчас вместе. Дань, она отдаст ему дневник. И Денис меня бросит.

– И правильно сделает! – рыкнул Данила. Мы помолчали, и он, видимо сжалившись, проворчал: – Слушай, может, она не собирается отдавать ему этот дневник? Стефа не такая, как мы с тобой… она лучше и добрее!

– Ты сейчас говоришь о девушке, которая растиражировала мой дневник по всей школе!