Цена моих грез - Ева Ройс

Ты когда–нибудь чувствовал, что тебе не хватает того, кого ты никогда не встречал?

(с) Ричард Бах

Сколько стоит долбанное счастье? И где его купить? Настоящее. Горящее. Чтобы просто дотронуться, согреться от его лучей или сгореть дотла с улыбкой на губах. Я много раз пытался его найти, однако все было подделкой. Обман. Шелестящая красивая оболочка, под которой пустота. Вакуум, где нет ничего. Ни лелеемого тепла, ни хоть намека на жизнь.

Но сейчас мне опять захотелось обмануться. Принять пустоту за бездну. А безжизненный свет за лучи солнца. Закрыть глаза и специально оступиться, поставить ногу мимо каната и полететь вниз. Я знаю, что не упаду, но ведь можно притвориться?

Ее темные волосы развевал ветер, вдыхал в них холод, который расползался по всему ее телу, вызывая мурашки. Она куталась в широкий шарф, который опутывал ее изящные плечи, прятала ладони с тонкими пальчиками в рукава свитера, обнимала себя за плечи, все стараясь согреться. Совсем как я.

Я смотрел за ней из окна машины, заставив водителя остановиться. Он кидал на меня недоуменные взгляды, ведь я могу опоздать на важную встречу, чего себе никогда не позволял, как и бездарную трату времени. Однако молчал – любой каприз за мои деньги. Да и хрен что он мне скажет – боится, как и все.

У ее ног, обернутых в темную джинсу, стоял потрепанный чемодан, на который она все время смотрела. Похоже, ее. Приехала недавно? Или наоборот, уезжает?

Ее фигура, и так тонкая и хрупкая, на фоне внушительных зданий выглядела еще меньше и тоньше. Будто снежинка рядом с ботинками. И даже сомнений нет, что вот сейчас она с треском сломается под тяжестью тела.

Вскоре рядом с ней остановилась машина – такси из дешевого сервиса, и Снежинка, выдохнув пар, решительно сжала ручку чемодана и направилась к дверце. Открыв ее, что–то сердито произнесла, зашла в салон, а после подрагивающими от холода пальцами закрыла дверцу. Через несколько мгновений машина и вовсе скрылась в толпе других.

Еще с минуту я смотрел на то место, где стояла девушка. Подумал и решительно достал телефон.

– Здравствуйте, Павел Алексеевич, – раздалось на том конце провода.

– Найди мне девушку, которая сейчас села в такси, – сразу перешел я к делу, продиктовал по памяти номер машины, назвал адрес, откуда она выехала. – И жду потом полное досье на нее.

– Но… – пытался что–то возразить мой помощник, однако он слишком хорошо меня знал, чтобы продолжить. Или я его слишком хорошо знал?..

– Мне без разницы, как ты это сделаешь, но время тебе до вечера. Приведи мне ее. В средствах не ограничиваю.

У всего есть цена, потому что все продается и покупается. Меня только не купить – нечем зажать, потому что все свои слабости я отгрыз с корнем. А сколько мне будет стоить девушка, которую я обозвал про себя Снежинкой?

Дал знак водителю, чтобы тот продолжил путь, а сам принялся разглядывать пейзаж за окном.

Осень уже уходила, оставляя право властвовать зиме, – на печально–темных деревьях больше нет разноцветной листвы, и теперь голые ветви качаются от ветра без шелеста. Тихо, словно мертвые. Нет больше и терпкого запаха листьев и пряностей. Этот момент в природе – грань между еще не подошедшей зимой и уже ушедшей без оглядки осени – очень напоминает мое состояние. Тоже стою на распутье, хожу по лезвию двух “я”.

Встреча, на которую я все же не опоздал, прошла так себе – чертов Шамайко все оттягивал подписание контракта, в надежде отломить себе процент побольше, чем действовал мне на нервы. Конечно, у меня был против него козырь, но раскрывать карты я еще не собирался. Думаю, пока не время. Да и я весь день то и дело возвращался к Снежинке – хрупкой, замерзающей и одинокой. В некоторых людях есть тайна, и она относилась к этим единицам. Мне захотелось разгадать ее. Понять, что скрывается за кожей, мышцами и костями – в душе, в мозгах и на сердце. Чем она думает и чем дышит? Что любит есть на завтрак и от чего у нее аллергия. Что в голове у таких, обычных, коим я никогда не являлся? Нормальных. И что, в конце концов, скрывает в себе?

Откинувшись на спинку кресла, взял в руки телефон и набрал Виктора.

– Нашел?

– Да, – помощник понял меня с полуслова. – Сейчас с парнями собираем информацию.

– Почему не сообщил мне?

– Я думал…

– Я тебе не за это плачу. Куда она собиралась? – спросил я, вспомнив ее потрепанный чемодан.

– В детдом, Павел Алексеевич. Она, как нам выложила директор, постоянно туда ходит. Детям сладости носит.

– Ладно, – что–то во мне дрогнуло. – Ладно. Закругляйтесь там.

Информация от Виктора не заставила себя ждать – спустя час я уже открывал файл.

– Огнева Дарья, – прочел я ее имя вслух, чтобы распробовать его. Даже несмотря на горячую фамилию, на кончике языка после произношения остался иней – хрупкий и нежный, как и она. Снежинка.

“Двадцать лет, не имеет романтических отношений. Сирота. Из близких родственников только племянник в детдоме…” – я читал анкету, но она мне не ничего не говорила о ней, Снежинке. Не раскрывала ее тайну, а лишь интриговала еще больше. Будто бы меня поманили в глубь чужой жизни красным платком в тоненьких ручках Дарьи. Даши. – “Работает на двух работах – актрисой в театре и официанткой в ночном клубе. Имеет незаконченное театральное образование…”

Ее образ в голове все крепчал, пускал корни, задевая оголенные провода нерв, становился все объемнее. А я же не понимал, как девчонка смогла зацепить меня настолько, чтобы с первого взгляда впиться мне в плоть собой, отравить мысли и резать лишь воспоминанием о себе мой холодный панцирь.

Меня так никогда не штырило – чтоб увидеть и захотеть. И не тело, нет, хотелось ее душу. Разворошить, узнать, что в ней, а после… А я не знаю, что после. Да и, не буду врать, тело тоже захотелось – осторожно, чтобы не сломать. Потому что со сломанными игрушками играть неинтересно. И я буду действовать медленно, очень медленно, чтобы она сама все отдала – и душу, и тело.