Неодолимая страсть - Сильвия Дэй

Лондон, 1780 год

За ней следил человек в белой маске.

Амелия Бенбридж не знала, как долго он, стараясь оставаться незамеченным, следовал за ней.

Она осторожно пробиралась вдоль стен танцевального зала Лэнгстонов, следя за его движениями и с притворным интересом разглядывая все, что окружало, – это позволяло ей не терять его из поля зрения.

От каждого брошенного украдкой взгляда у нее перехватывало дыхание.

В такой толпе другая женщина, вероятно, не заметила бы этого проявляемого к ней жадного интереса. На маскараде столько людей, звуков и запахов. Голова кружилась от калейдоскопа мелькающих тканей и пенящихся кружев… от множества голосов, пытающихся перекричать усердно играющий оркестр… от смешавшихся ароматов различных духов и тающего в массивных канделябрах воска…

Но Амелия не была похожа на других женщин. Свои первые шестнадцать лет она прожила под строгим надзором, за каждым ее движением пристально следили. Ощущение, что с тебя не спускают глаз, было ей знакомо. И она не могла спутать это ощущение с чем-то иным.

Но ни один мужчина еще никогда не смотрел на нее так пристально, так… настойчиво.

А он, несмотря на разделявшее их расстояние и полускрытое маской лицо, был очень настойчив. Впрочем, он тоже привлек ее внимание. Высокого роста, хорошо сложен, одежда дорогого покроя плотно облегала его мускулистые бедра и широкие плечи.

Амелия дошла до угла и повернулась так, что он мог видеть только ее профиль. Она поднесла к лицу свою полумаску, и привязанные к палочке яркие ленты упали на плечо. Делая вид, что наблюдает за танцующими, Амелия на самом деле смотрела на него, определяя, что это за человек. Пожалуй, это вполне справедливо. Если ему можно беспрепятственно разглядывать ее, то и ей можно было делать то же самое.

Он был облачен во все черное, с черным костюмом контрастировали лишь белоснежные чулки, шейный платок и рубашка. И еще маска. Так просто. Никаких украшений или перьев. На голове черная атласная лента. В то время как другие джентльмены, присутствующие на балу, блистали разнообразием красок, стараясь привлечь внимание к своим маскарадным костюмам, этот человек всем своим суровым видом, казалось, старался оставаться в тени. Оставаться незаметным, но это у него не получалось. Его темные волосы в свете сотен свечей излучали жизненную силу и словно просили Амелию погрузить в них свои пальцы.

И еще его губы.

Амелия судорожно вздохнула, глядя на них. Они были воплощением греха. Высеченные рукой мастера, губы не были ни пухлыми, ни тонкими, они были твердыми. Бесстыдно чувственными на фоне волевого подбородка, скульптурных скул и смуглой кожи. Вероятно, иностранец. Ей оставалось лишь воображать, как выглядит все его лицо. Губительно для женского самообладания.

Но не только его облик заинтриговал ее. Он двигался как хищник, решительно и в то же время соблазняюще, он двигался к цели. Он не передвигался мелкими шажками и не принимал вид скучающего аристократа, что так ценится светским обществом. Он знал, чего хочет, и не утруждал себя притворством.

А сейчас, кажется, он хочет следить за ней. Он смотрел на нее таким пылающим взглядом, что она чувствовала, как этот взгляд пронзает насквозь не-напудренные пряди ее волос и останавливается на голой шее. Чувствовала, как он скользит по ее обнаженным плечам и ниже, по спине. Скользит с жадностью.

Амелия не могла понять, чем она привлекла его внимание. Она знала, что достаточно красива, но не красивее, чем большинство присутствовавших здесь дам. Ее платье, хотя и очень милое, с нижними юбками, отделанными серебряным кружевом и нежными цветами из розовых и зеленых лент, не привлекало особого внимания. И обычно она не интересована тех, кто искал романтических связей, потому что ее длительная дружба со всем известным графом Уэром скоро должна была привести к алтарю. Хотя дело продвигалось очень медленно.

Так чего же хочет от нее этот незнакомец? Почему не подходит к ней?

Амелия повернулась к нему и, опустив маску, посмотрела прямо ему в лицо. Она надеялась, что этот открытый взгляд заставит его длинные ноги решительно шагнуть к ней. Ей хотелось узнать о нем все – как звучит его голос, как пахнет его одеколон.

А больше всего она хотела узнать, что нужно этому незнакомцу. Амелия рано лишилась матери, девочку тайно перевозили с места на место, гувернантки менялись так часто, что к ним не возникало никакой привязанности. Амелию разлучили с сестрой и со всеми, кто мог бы принять участие в ее судьбе. И поэтому она с недоверием относилась ко всему неизвестному. Интерес этого человека был непонятен и требовал объяснения.

Ее смелое поведение неожиданно заставило его тело напрячься. Он, не отрываясь, смотрел на нее блестящими в разрезах маски глазами. Прошли долгие минуты, но Амелия не замечала времени. Гости проходили мимо, на мгновение закрывая незнакомца собой, а затем она снова могла видеть его. Он сжал кулаки и челюсти, а его грудь вздымалась от участившегося дыхания. Но тут кто-то грубо толкнул Амелию в спину.

– Извините меня, мисс Бенбридж.

Вздрогнув от неожиданности, она обернулась и увидела мужчину в парике и камзоле красновато-коричневого цвета. Она торопливо пробормотала, что извиняет его, смогла даже коротко улыбнуться и мгновенно вновь повернулась к человеку в маске.

Но его уже не было.

Амелия растерянно захлопала ресницами. Ушел. Поднявшись на цыпочки, она поискала его в море гостей. Он был высоким, Бог наградил его внушительными широкими плечами, он не носил парик, все это должно было помочь без труда найти его, но она не находила.

Куда он исчез?

– Амелия.

Низкий приятный голос был хорошо ей знаком, и она, рассеянно оглянувшись, заметила своего жениха.

– Да, милорд?

– Что вы ищете? – Граф Уэр передразнил ее, вытянув шею. Любой мужчина выглядел бы при этом смешным, но только не Уэр. Для него было немыслимым появиться где-либо, не доведя до совершенства свои шесть футов роста, от парика на голове до украшенных бриллиантами каблуков бальных туфель. – Надеюсь, вы искали меня?

Смущенно улыбнувшись, Амелия отказалась от своих поисков и взяла графа под руку.

– Я искала призрак.

– Призрак? – Сквозь прорези пестрой маски насмешливо блестели его голубые глаза. Обычно на лице Уэра жили лишь два выражения – отпугивающей скуки или ласковой насмешки. Амелия была единственным человеком, способным вызвать последнее.

– Это был страшный призрак? Или что-то более интересное?

– Не знаю. Он преследовал меня.

– Все мужчины преследуют вас, дорогая, – сказал он, чуть скривив губы. – Хорошо, что всего лишь взглядами.