Опаловая подвеска - Тесса Рэдли

Почему все так ужасно сложилось?

Почувствовав подступающую к горлу тошноту, Ребекка Грейнджер обхватила себя руками. Если бы только она могла перестать думать о вчерашнем вечере… Сосредоточься на свадьбе, приказала себе девушка. Ей ведь заплатили хорошие деньги за организацию этого мероприятия.

Но разве забудешь тот поцелуй?..

Перестань! Думай лучше о свадьбе Астериадеса. Она бросила отчаянный взгляд на столы, уставленные тонким фарфором, хрустальными бокалами и изысканными вазами с шикарными белыми розами.

Дэймон Астериадес не поскупился на собственную свадьбу. Сводчатый потолок банкетного зала оклендского отеля «Сан-Лоренцо» был задрапирован мягкой белой тканью, что создавало романтическую атмосферу будуара. Стены украшали гирлянды плюща и белые розы, от которых исходил головокружительный аромат. Приглушенный свет канделябров придавал просторному залу домашний уют. Помещение так хорошо отапливалось, что женщины, несмотря на зимнюю стужу за окнами, могли красоваться в роскошных открытых нарядах от кутюр.

В центре пустого танцпола Дэймон Астериадес кружил свою белокурую невесту в вальсе под музыку Штрауса. Он был настоящим греком, с длинными угольно-черными волосами и загорелой кожей, и никогда не сомневался в собственной правоте. Ребекке отчаянно захотелось оказаться где-нибудь на другом конце земного шара.

– Мой сын – дурак.

Услышав голос Соулы Астериадес, матери Дэймона и вдовы могущественного Ари Астериадеса, Ребекка с улыбкой сказала:

– Подобная характеристика вряд ли пришлась бы Дэймону по душе.

– Да ты только взгляни на себя, Ребекка. С тобой никто не сравнится! Дорогая, зачем ты надела красное? Это же все равно, что махать красной тряпкой перед быком. – Соула вздохнула. – Твой наряд вызовет волну новых слухов.

Рассмеявшись, Ребекка посмотрела на свое экстравагантное платье.

– Пусть люди сплетничают. Мне все равно. По крайней мере, я не надела белое, чтобы меня не сравнивали с невестой.

– А зря, дорогая. Из тебя получилась бы прекрасная невеста. Будь Ари жив, он бы вразумил этого глупого мальчишку.

Ребекка ошеломленно уставилась на пожилую женщину.

– Что вы такое говорите? Вы меня удивляете!

– Что думаю, то и говорю. Эта свадьба – ошибка, но ее уже поздно исправлять. Мой сын сделал свой выбор. Я не стала вмешиваться, ведь это его жизнь. – С этими словами Соула исчезла в толпе гостей.

Смущенная Ребекка снова переключила свое внимание на танцпол. В этот момент Дэймон Астериадес, видимо, решил продемонстрировать публике привязанность к новобрачной, и поцеловал ее в голову. Это было так на него непохоже! Невеста подняла лицо, но ее глаза вместо того, чтобы сиять от радости, выражали удивление. Ребекка мысленно пожелала Дэймону провалиться в преисподнюю.

Смотреть, как он танцует с другой, было невыносимо, и она отвернулась. От напряжения и выпитого накануне вина у нее болела голова. Скорей бы закончилась эта свадьба! Ей хотелось навсегда забыть горький вкус предательства.

– Пойдем. Нам пора присоединиться к ним. Прикосновение чьих-то холодных пальцев к ее обнаженному плечу отвлекло Ребекку от неприятных мыслей, и она, очнувшись, обнаружила, что оркестр закончил играть. Возле нее стоял Саввас, брат жениха и шафер, и выжидающе смотрел на нее.

Она вымученно улыбнулась.

– Прости, Саввас, я задумалась.

– Перестань волноваться. Все просто великолепно. Меню, торт, платье… Вот увидишь, после этой свадьбы у тебя не будет отбоя от богатых клиентов.

Энтузиазм Савваса удивил Ребекку. Ей совершенно не хотелось организовать еще одну свадьбу для представителей оклендского высшего общества. Зачем травить душу? Ведь каждая последующая свадьба будет для нее неприятным напоминанием о нынешней.

О боже, какой же дурой она была вчера вечером!

– Пойдем! – Саввас потянул ее за руку, но она не сдвинулась с места.

– Я не танцую на свадьбах, которые организую.

В этот момент Ребекка поймала на себе презрительный взгляд жениха.

Это задело ее, и она снова переключила свое внимание на Савваса. Он улыбался, явно не замечая, что она напряжена, словно натянутая струна. У него были такие же голубые глаза, как у его брата. Опять ты за свое, одернула себя девушка.

– Никаких отговорок. Сегодня ты не работаешь, а отдыхаешь. По традиции вслед за новобрачными должны танцевать шафер и подружка невесты. Посмотри, все ждут.

Оглядевшись вокруг, Ребекка поняла, что Саввас прав. Нарядно одетые пары толпились у края танцпола в ожидании их выхода.

А Дэймон все еще танцевал со своей невестой, Флисс. Еще недавно ее лучшей подругой.

Гордо вскинув голову и изобразив на лице подобие улыбки, Ребекка коснулась опаловой подвески у себя на груди, взяла Савваса под руку, и тот повел ее на середину танцпола.

К черту Дэймона Астериадеса! Она будет танцевать и смеяться, и Дэймон не догадается, что на самом деле творится у нее на душе. Не узнает, чего ей стоило организовать его свадьбу и помогать Флисс с выбором платья, музыки, цветов, а потом идти вслед за ними по церковному проходу.

Он никогда не узнает об отчаянии, охватившем ее, когда священник объявил их с Флисс мужем и женой. О боли, пронзившей ее сердце, когда новобрачные повернулись лицом к гостям. Флисс была бледна, но все же бросила на Дэймона кокетливый взгляд из-под полуопущенных ресниц. В этот момент Дэймон торжествующе посмотрел на Ребекку, словно говоря: «Теперь ты ничего не сможешь поделать».

Да, она будет веселиться, и ни одна душа в зале не догадается, какая тоска скрывалась за маской невозмутимости. Все увидят то, что видели всегда: дерзкую и независимую Ребекку Грейнджер.

Она поклялась себе, что больше никогда не влюбится. Не будет чувствовать себя уязвимой перед мужчиной. Это слишком болезненно и унизительно.

И когда Саввас положил руку ей на талию, она ослепительно улыбнулась, и они закружились в танце.

– Эй, братец, теперь моя очередь танцевать с невестой, – произнес Саввас через несколько минут, когда музыка закончилась.

Застигнутая врасплох его словами, Ребекка вернулась к реальности и увидела перед собой человека, от которого ей, видимо, не суждено было скрыться.

Даже в тусклом свете свечей было видно, как воинственно сверкают голубые глаза Дэймона. Классическую красоту его лица с высокими скулами и чувственным ртом нарушала лишь легка кривизна сломанного носа, но это лишь придавало ему мужской притягательности.

Поспешно оглянувшись, Ребекка хотела позвать Савваса, но тот уже пригласил на танец Флисс. Она замерла в растерянности. Ее сердце заколотилось от мрачного предчувствия.