Рождество Желтофиолей - Лиза Клейпас

Лондон, 1845

— Это точно, — с удовлетворением сказала леди Уэстклиф, — откладывая в сторону письмо брата. — Ровно через две недели Рэйф прибудет в Лондон на клипере «Вихрь», название которого, думается мне, как никакое другое соответствует его грядущей помолвке.

Она бросила быстрый взгляд на Аннабел и Эви, которые на полу гостиной работали с куском тяжелого красного бархата, сшитым в кольцо. Они собрались в Марсден–Террас, в лондонском доме Лилиан, на полуденный чай и беседу.

Аннабел и Эви колдовали над «юбочкой» [1]под елку, вернее, пытались исправить результат предыдущих бесплодных усилий Лилиан. Эви отпарывала парчовую ленту, криво пришитую с одного боку, пока Аннабел обрезала неровный край и подгибала его.

Не хватало только младшей сестры Лилиан — Дейзи, которая жила с мужем в Бристоле. Аннабел давно мечтала увидеть Дейзи и выяснить, насколько ей подходила семейная жизнь. Слава Богу, скоро они все вместе в Гемпшире будут праздновать Рождество.

— Как думаешь, у твоего брата не будет проблем с тем, чтобы убедить леди Натали выйти за него замуж? — поинтересовалась Аннабел и нахмурилась, заметив на ткани большое темное пятно.

— Ни единой, — легко ответила Лилиан. — Он красив, обаятелен и очень богат. Против чего могла бы возражать леди Натали, не считая того, что он американец?

— Дейзи называла его повесой, а некоторые молодые леди могут не…

— Чепуха! — воскликнула Лилиан. — Рэйф совсем не повеса. Конечно, он немного погулял, но какой мужчина с горячей кровью этого не делал?

Аннабел осталась при своих сомнениях. Хотя к Дейзи, младшей сестре Лилиан, обычно относились как к мечтательнице и романтику, ей была присуща жилка проницательности и прагматизма, которая делала ее суждения вполне заслуживающими доверия. Если Дейзи назвала своего старшего брата повесой, значит, несомненно, тому были весьма веские доказательства.

— Он что, выпивает, играет в азартные игры? — спросила Аннабел.

— Иногда, — нахмурилась Лилиан.

— Бывает, что ведет себя грубо или неподобающе?

— Он же Боумен! Мы по–другому не умеем.

— Волочится за женщинами?

— Конечно.

— Он хоть раз хранил верность женщине? Был влюблен?

Лилиан насупилась.

— Мне об этом ничего неизвестно.

Аннабел приподняла брови и глянула на Эви.

— А ты что об этом думаешь, Эви?

— Повеса, — последовал лаконичный ответ.

— Ох, ну ладно, — проворчала Лилиан. — Может и повеса, но это не должно помешать ухаживанию за леди Натали. Некоторым леди повесы нравятся. Погляди на Эви.

Эви, продолжавшая упорно отпарывать парчовую ленту, тихо улыбнулась.

— Мне не все повесы н–нравятся, — ответила она, не отрывая глаз от работы. — Только один.

Эви, самая мягкая и учтивая из них, меньше других походила на женщину, которая могла взять в плен сердце лорда Сент–Винсента, пользовавшегося дурной славой, и, безусловно, относившегося к повесам. Эви обладала редкой и нестандартной красотой — большими синими глазами и огненными волосами, но была невыносимо застенчива. И, к тому же, заикалась. Однако спокойная сила и доблесть характера Эви навсегда покорили ее мужа.