Полночное венчание - Софи Уэстон

Холли осторожно вышла из лифта, стараясь не уронить коробки с продуктами. Она с трудом подавила в себе неприятное чувство, которое всегда охватывало ее в этих огромных безликих деловых зданиях. Они напоминали ей приходы к матери на работу в тот просторный лондонский офис.

Обычно Холли удавалось выбросить из памяти все это: мать, Лондон, всю прошлую жизнь. В конце концов, прошло уже больше восьми лет. А потом крушение на железной дороге унесло жизнь матери и вместе с нею весь привычный уклад жизни школьницы Холли. С той поры ее не оставляло чувство, что, где бы она ни оказалась, она везде была чужой, посторонней.

Зеркальные двери лифта отразили незнакомое лицо. В последнее время она с трудом узнавала сама себя. Длинные худые ноги. Когда-то каштановые кудри выгорели и при электрическом освещении казались золотыми. В бейсболке и подвернутых штанах Холли больше походила на мальчишку-подростка. Да она и была чем-то вроде мальчишки-рассыльного здесь, в Париже. Временно, конечно. Теперь Холли понимала, что мать всегда старалась подготовить ее к жизненным невзгодам.

Даже спустя восемь лет Холли явственно представляла огромные глаза матери, в которых всегда таилась глубокая грусть.

— Если сама о себе не позаботишься, никто за тебя это не сделает, — говорила она, прижимая к себе дочь. И вздыхая, добавляла иногда: — Прости меня.

Холли не понимала, за что она должна была прощать мать. Она никогда не знала своего отца и не могла даже предположить, что в завещании матери окажется письмо для него.

Но так случилось. И потрясенная, осиротевшая Холли неожиданно для себя оказалась в роскошном особняке в западном штате Америки. Там она усвоила еще одну истину, которую говорила ей мать: «Никогда не доверяй мужчинам, если не хочешь, чтобы тебе разбили сердце».

Холли мысленно заставила себя встряхнуться. Все теперь позади. Отец, которого она едва узнала, уже мертв. Сестра, ополчившаяся на само ее существование на свете, разделена с ней целым океаном и пятью годами разлуки.

И это означает, что Холли одинока. Зато она свободна.

Мысленно поздравив себя с такой удавшейся жизнью, она поудобнее взяла коробки и зашагала по длиннейшему коридору в направлении офиса Комитета по охране природы.

— Благодарю вас, джентльмены, — сказала Шер. — Ваши слова заставили нас о многом задуматься. — Это был явный знак замолчать.

Джек с усилием подавил протестующий возглас. Он не успел коснуться в своем докладе и половины проблем. Он предупредил, что расскажет о планах «Армор Дизастер Рекавери» за ланчем. Однако все это планировалось до несдержанной вспышки Рамона. Шер эмоциональности не терпела.

Он поднялся на ноги.

— Благодарю вас, мадам Шер.

Рамон Лопес изумленно, не веря своим ушам, воззрился на него.

— Но мы не можем просто уйти. Комитет…

— …получил наши бумаги, — спокойно закончил за него Джек и, стиснув спинку кресла Рамона, добавил: — И, разумеется, мы в любое время сможем ответить на все возникшие вопросы.

— Спасибо, доктор Армор, — сказала Шер. — Не сомневаюсь, что у нас возникнет немало вопросов. И нам очень поможет постоянная связь с вами.

Что-то бормоча сквозь зубы, Рамон взял у Джека кейс, и они вышли. Оказавшись за дверью, он испустил вопль.

— Черт! Ну почему я не могу держать рот закрытым!

Джек проверял, включен ли его мобильный телефон, и не поднял глаз на своего помощника.

— В следующий раз будешь умнее.

— Я не должен был терять терпение. Надо было продолжать спокойно их уговаривать. Как ты. Из-за этого мы потеряем все. Все.

— Забудь, — сердито сказал Джек. — Просто придется искать другие пути, не более того.

Рамон изумленно покачал головой:

— Тебя вообще что-нибудь может выбить из седла?

Джек рассмеялся.