Кольцо - Даниэла Стил

Кассандра фон Готхард сидела на берегу пруда вШарлоттенбургском парке и смотрела, как по воде разбегаются круги. Длинныетонкие пальцы подняли еще один гладкий камешек и, немного помедлив, швырнулиего в пруд. Августовский день был солнечным и жарким; золотистые с меднымотливом волосы молодой женщины плавной волной ниспадали на плечи. Тонкийгребень слоновой кости, не дававший золотым прядям опускаться на глаза, ещеболее подчеркивал гармонию прекрасного лица. Глаза у Кассандры были огромные,миндалевидные, синевой не уступавшие цветам, которые росли на соседней клумбе.Временами в них вспыхивали искорки веселья, но даже в такие минуты эти глазасохраняли выражение нежной задумчивости. Они могли одновременно ласкать идразнить, а в следующий миг становиться рассеянными и мечтательными, словно ихобладательница погружалась в некие ей одной доступные грезы, связанные среальностью не больше, чем вычурный Шарлоттенбургский замок с деловитой суетойокружавших его берлинских улиц. Старый замок, застывший во времени, парил надводами пруда и взирал на Кассандру благосклонно, словно признавал ее существомиз своей эпохи.

Кассандра раскинулась на траве и стала похожа наромантический портрет или прекрасное видение. Ее длинные пальцы рассеянноперебирали стебли травы в поисках следующего камешка. Неподалеку в воде шумноплескались две утки, чем приводили в полный восторг малышей, наблюдавших заними с берега и радостно хлопавших в ладоши. Кассандра задумчиво посмотрела навозбужденные детские лица, но ребятня со смехом убежала прочь, увлеченнаякакой-то новой забавой.

– О чем ты думаешь?

Как бы очнувшись от сна, молодая женщина обернулась имедленно улыбнулась:

– Так, ни о чем.

Ее улыбка стала чуть шире, и Кассандра протянула своемуспутнику тонкую руку – на солнце ослепительно вспыхнул бриллиантовый перстень.Но мужчину драгоценности не интересовали. Для него существовала лишь самаКассандра, казалось, заключавшая в себе всю тайну жизни и красоты. Она былавопросом, на который у него не было и не могло быть ответа; она быладрагоценным даром, который – он знал – никогда ему не достанется.

Они познакомились прошлой зимой на презентации его второгоромана – «Поцелуй». Благопристойная Германия была шокирована этим резким,откровенным произведением, однако «Поцелуй» принес автору еще большую славу,чем первая его книга. Роман был наполнен эротичностью и психологизмом; еговыход в свет закрепил за Дольфом Штерном репутацию одного из лидеров современнойнемецкой литературы. Он был парадоксален, злободневен, временами вызывающ, ноглавное – талантлив. В тридцать три года Дольф Штерн достиг всего, о чем толькоможет мечтать писатель. Именно в эту пору ему суждено было встретить женщинусвоей мечты.

Увидев Кассандру впервые, Дольф чуть не задохнулся,пораженный ее красотой. Он, разумеется, знал, кто она – в берлинском обществеэту женщину знали все. Она показалась ему существом из иного мира – такаянедоступная, такая хрупкая. Сердце его мучительно сжалось, когда Кассандрапредстала перед ним во всем великолепии: в шелковом платье, переливающемсязолотистыми искрами, в золотом венце и собольем палантине, наброшенном наплечи. Но Дольфа поразила не роскошь ее наряда, а излучаемая этой женщиноймагическая сила. В шумном зале она держалась так, словно находилась на некоемобособленном островке безмолвия. А когда Кассандра обернулась к нему иулыбнулась, ослепленный сиянием ее глаз, Дольф и вовсе потерял голову.

– Поздравляю, – сказала она.

– С чем? – пролепетал он, внезапно почувствовав себядесятилетним мальчуганом. Но тут он заметил, что она тоже нервничает. Этакрасавица была совсем не такой, какой показалась ему на первый взгляд.Безусловно, элегантна, но вовсе не высокомерна, не замкнута в сознании своего превосходства.У Дольфа создалось ощущение, что она побаивается назойливых взглядов и всейэтой сутолоки.

В тот вечер Кассандра ушла рано, исчезла, словно Золушка. Совсех сторон окруженный поклонниками, Дольф не смог остановить ее, броситься заней, хотя готов был отдать все на свете за возможность еще раз заглянуть в этисине-лиловые глаза.

Через две недели они встретились вновь – совершеннослучайно. Произошло это в Шарлоттенбургском парке. Дольф увидел ее, когда онапрогуливалась возле замка, а потом с улыбкой смотрела на плавающих уток.

– Вы часто сюда приходите? – спросил он, приблизившись.

Эти двое, стоя рядом, являли собой разительный контраст.Дольф Штерн был смугл, его черные волосы напоминали мех ее собольего манто;глаза его были цвета оникса. Хрупкая светловолосая женщина кивнула, посмотрелана него с загадочной детской улыбкой.

– В детстве я часто приходила сюда.

– Так вы из Берлина?

Вопрос был довольно глупый, но Дольф растерялся и не знал, очем говорить.

Кассандра беззлобно рассмеялась:

– Да, я из Берлина. А вы?

– Я из Мюнхена.

Какое-то время они стояли молча. Дольф пытался сообразить,сколько ей лет. Двадцать два? Двадцать четыре? Трудно сказать. В этот миграздался звонкий смех, и, обернувшись, они увидели, что трое детишек,расшалившись, гонятся вдоль самой кромки воды за собакой, а следом едвапоспевает няня. Дело кончилось тем, что озорники промочили ноги, но собаку таки не догнали.

– В детстве однажды я тоже залезла в пруд. Няня после этогоне водила меня в парк целый месяц.

Дольф улыбнулся, представив себе эту сцену. Женщина казаласьему совсем юной, но невозможно было представить, чтобы она в своих соболях ибриллиантах помчалась за собакой или залезла в воду. Он вообразил ее шаловливойдевочкой, убегающей от няни в крахмальном переднике. Когда это было? Вдвадцатом году? Или в пятнадцатом? Сам Дольф в ту пору жил совсем иначе. Емуприходилось, кроме учебы в школе, еще и работать у отца в булочной – утромперед уроками и вечером. Серые будни, бесконечно далекие от жизни этогозолотистого ангела…

После того дня Дольф стал регулярно наведываться вШарлоттенбургский парк. Он говорил себе, что прогулки на свежем воздухе пойдутему на пользу – нельзя же целый день просиживать за письменным столом. Но вглубине души Дольф отлично понимал, зачем сюда приходит. Он мечтал вновьувидеть это лицо, эти глаза, эти золотые волосы. В конце концов его мечтаосуществилась – они вновь встретились на берегу. Ему показалось, что Кассандраобрадовалась. Со временем совместные прогулки участились, хотя свиданий другдругу они не назначали. Просто, закончив работать, Дольф шел в парк, и нередкоКассандра оказывалась там в то же самое время.

Они чувствовали себя хранителями старого замка, попечителямиигравших возле пруда детей. Парк как бы стал их совместным владением, и этоощущение приносило им обоим радость. Дольф и Кассандра рассказывали друг другуо своем детстве, делились планами и мечтами. Кассандра с детства хотела статьактрисой, чем приводила в ужас своего почтенного отца. Девочка отличнопонимала, что путь на сцену ей заказан, но мечтала о том, что когда-нибудьнапишет пьесу. Кассандра очень любила слушать, как Дольф рассказывает о своемлитературном труде, о начале писательской карьеры, об успехе первого романа. Онеще не успел свыкнуться со своей славой. Он приехал из Мюнхена в Берлин семьлет назад; пять лет назад выпустил свой первый роман; три года назад купилавтомобиль, еще через год – старинный особняк в Шарлоттенбурге. Все этоказалось ему каким-то чудесным сном. Глаза Дольфа светились восторгом и радостнымизумлением, и от этого он казался моложе своих лет. Нет, Дольф Штерн еще не былпресыщен – ни жизнью, ни литературой, ни любовью.