Прощание с прошлым - Джуди Тейлор

Беатрис Лонге медленно вела машину по дороге, петлявшей мимо современных роскошных вилл. За десять лет, что она прожила в Нью-Йорке, в этом районе графства Лос-Анджелес многое изменилось, и узнать родные места было непросто. Наконец Беатрис остановила машину напротив двухэтажного дома, приютившегося под кружевной сенью розовых акаций, и вышла наружу. С первого взгляда было очевидно, что дом пребывает в запущенном состоянии. От боли у нее сжалось сердце, к глазам подступили слезы.

Мой милый старый дом! — мысленно приветствовала Беатрис дом, в котором родилась и провела самые счастливые годы своей не такой уж длинной жизни. В детстве этот дом был для нее целым миром, в котором царили любовь и радость. А что теперь? Беатрис почувствовала, что еще немного — и ее захлестнет отчаяние. Не самое подходящее время, чтобы раскисать, напомнила она себе и пошла к боковой калитке.

Дорожка, тянувшаяся от калитки, повела ее в глубь сада. Отводя ветки рододендронов, угрожавшие ее лицу и светлому костюму, Беатрис взяла себе на заметку, что надо бы пригласить садовника, одной ей не справиться с буйно разросшимся кустарником. Обрадовавшись, что теперь ее голова заработала в нужном направлении, она набралась мужества и прошла в самый дальний участок сада, где увидела беседку. Когда-то отец собственноручно выстроил ее для игр двух своих дочерей, старшей — Гертруды и младшей — Беатрис. Сейчас со всех сторон закрытая вьющимися розами, беседка напоминала фисташковый торт, украшенный кремовыми цветами и бутонами. Беатрис с трудом раздвинула колючие плети, вошла внутрь и опустилась на низкую скамью. Здесь царила зеленая сумеречная прохлада и было так тихо, что звенело в ушах. Казалось, весь сад погрузился в беспробудный сон, навевая ей воспоминания о прошлом. Будто вновь она услышала заливистый смех сестры, прятавшейся за кустами, а со стороны дома — голос матери: «Труди! Трикси! Девочки, папа приехал!». Тогда они бежали к дому наперегонки, но первой обязательно прибегала Труди. И не только потому, что была старше и бегала быстрее, просто сестра всегда и во всем стремилась быть первой. Трикси обожала старшую сестру и охотно уступала ей первенство. Она считала это справедливым, ведь Гертруда была красивой девочкой: длинные светлые локоны, большие глаза цвета морской волны, маленькие розовые ушки. К восемнадцати годам она превратилась в стройную красавицу, на которую заглядывались взрослые мужчины...

Беатрис подавила рыдания и тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения. Прошло ровно десять лет, как не стало родителей, погибших в авиакатастрофе. Она давно смирилась с тем, что их нет. В ее памяти они сохранились молодыми, любящими друг друга и детей. Но теперь, после неожиданной смерти Гертруды, боль потери подступила с новой силой. Разве можно смириться с тем, что ее обожаемая старшая сестра скончалась в двадцать восемь лет?!

Беатрис обхватила руками голову и застонала. Почему Труди не сказала по телефону, что беременна? Она бросила бы все дела в Нью-Йорке и прилетела бы к ней сюда. Она бы не допустила гибели сестры! Труди, Труди, что же ты наделала?! — бормотала Беатрис, раскачиваясь из стороны в сторону. Ты всегда была такой веселой и жизнерадостной, ты должна была жить в счастье и любви!

Но почему ей так не везло? Через три года после гибели родителей Гертруда неожиданно вышла замуж. Беатрис прилетала на свадьбу. Рик Килмер сразу ей не понравился, но сестре она об этом говорить не стала. Их брак распался через полтора года. Пришлось Беатрис снова прилететь в Лос-Анджелес и поддерживать сестру во время бракоразводного процесса. Потом Гертруда встретила Уилфрида. Она тогда сообщила сестре: «Трикси! Я самая счастливая женщина на свете. Я встретила мужчину, о котором любая женщина может только мечтать!». Казалось, счастье навсегда вошло в ее жизнь. Правда, сестра ни разу в течение года не обмолвилась, собираются ли они пожениться, что вызывало у Беатрис некоторое беспокойство, которое она старательно гнала от себя.

А потом среди ночи раздался телефонный звонок... Гертруда говорила сбивчиво, то и дело принимаясь рыдать. Беатрис поняла только одно: Уилфрид расстался с ее сестрой, потому что не захотел на ней жениться. «Он не любит детей!» — твердила Гертруда сквозь слезы.

Беатрис никогда не видела Уилфрида, но в тот момент готова была возненавидеть его всей душой. Она предложила сестре приехать к ней в Нью-Йорк, так как работа дизайнера в крупной строительной фирме не позволяла ей броситься на помощь сестре в Лос-Анджелес. Гертруда отказалась приехать, заявив, что справится с этой бедой сама. Голос ее зазвучал твердо, она перестала плакать, и Беатрис ей поверила.

Сейчас она казнила себя за то, что не захотела жертвовать своей карьерой ради сестры. Теперь у нее никого не осталось. Бездетная тетка, у которой она жила в Нью-Йорке, умерла три года назад, оставив ей в наследство большую квартиру в центре Манхэттена. Теперь эта квартира продана, а жить ей предстоит в этом старом доме, еще наполненном дыханием ее сестры.

Беатрис дала волю слезам, оплакивая смерть Гертруды и свое сиротство, но вдруг вспомнила о крошечном существе, которое оказалось в этом мире еще более беззащитным, чем она. О новорожденном сыне Гертруды. В больнице, откуда пришло к ней сообщение о смерти сестры, Беатрис провели в детское отделение и показали ей грудничка в голубом конверте. Малыш крепко спал и был похож на ангела. Ангел, который забрал жизнь у своей матери! — подумала она тогда с горечью.

Поэтому, когда ее спросили, не хочет ли она усыновить племянника, она растерялась и обещала дать ответ через два дня. Врач отнесся к ее ответу с пониманием. Стать матерью в двадцать два года, не имея поддержки в лице мужа или родственников, — для этого требуется большое мужество. К тому же у нее нет пока работы, а денег, вырученных за квартиру в Нью-Йорке, надолго не хватит.

Беатрис вытерла слезы и, покинув беседку, направилась к дому. В конце концов, у ребенка есть отец, мелькнула у нее мысль. Возможно, он захочет принять участие в судьбе сына? Но, вспомнив свой последний разговор с Труди по телефону, она с негодованием отвергла эту мысль. Наверное, этот Уилфрид, «мечта всех женщин», бросил ее сестру, когда узнал, что она ждет ребенка. «Он не любит детей!» — снова зазвучал в памяти трагический голос Труди. Нет, она не откажется от малыша, как бы трудно ей ни пришлось, решила Беатрис, когда поднялась в их бывшую детскую и увидела, что здесь уже все готово для приема нового человека. Труди, оказывается, обо всем позаботилась. Стены светлой комнаты были оклеены новыми обоями с веселым детским рисунком. В углу стояла детская кроватка с пологом из кисеи. Рядом — небольшой комод, заставленный набором детских мазей, присыпок и лосьонов. Беатрис выдвинула верхний ящик. В нем лежало детское приданое. Бережно перебирая крошечные вещицы, она улыбнулась. Впервые за последние три дня. Три дня, которые изменили ее жизнь самым непредсказуемым образом.

Беатрис закрыла ящик комода и прошла в спальню Гертруды. Ее внимание сразу привлекла фотография на тумбочке рядом с кроватью. Гертруда обнимала за талию красивого высокого брюнета. Его рука лежала на ее плече. Сестра выглядела такой счастливой, что слезы непроизвольно снова полились из глаз Беатрис. Нет, этого не должно было случиться с Труди! — хотелось кричать ей. Ведь ей и тридцати еще не было! Упав на постель, Беатрис долго плакала. Потом зашла в ванную, умылась и вернулась в спальню. Вынув фотографию из рамки, она решительно взяла в руки ножницы и отрезала ту часть, на которой был изображен красавец брюнет. Вглядываясь в милые черты родного лица на фотографии, Беатрис мысленно поклялась ей, что позаботится о малыше, как о родном сыне. А об этом чудовище, его отце, подумала она, лучше забыть навсегда. Это из-за него погибла Труди! Беатрис сжала кулаки, чувствуя, как в ее душе нарастает глухая ненависть к незнакомому ей мужчине.