Соблазненная горцем - Пола Куин

Замок Кемпбелл Глен-Орки,

Шотландия 1675 год

— Ну, все мы знаем, что Тристан победил бы в состязаниях, если бы не досадный случай. Никто не может соперничать с ним.

Роберт Кемпбелл, одиннадцатый граф Аргайлл, с улыбкой повернулся и весело подмигнул сидевшему рядом племяннику.

— Да, — недовольно ответил Каллум Макгрегор, расположившийся напротив сына в покоях графа. — Потому-то этот ублюдок Фергюссон и подставил Тристану подножку, затеяв драку. Это он, а не мой сын, должен был сломать нос.

— Мне удалось основательно заехать ему в челюсть, отец, — возразил в свое оправдание Тристан. — Вдобавок я уже не чувствую боли. — Он потрогал пальцем разбитую переносицу. Сломанный нос доставлял ему адские мучения, но Макгрегорам не пристало жаловаться и хныкать. — Впрочем, надо отдать должное Алексу Фергюссону: челюсть вправить сложнее, чем залечить сломанный нос.

— Хорошо сказано, — заметил граф Аргайлл, похлопав мальчика по плечу. — В тебе течет кровь рыцарей, ты вырастешь человеком чести.

Тристан надулся от гордости.

— Мне даже нравится эта легкая кривизна у переносицы. — Кейт Макгрегор, отложив вышивание, нежно улыбнулась сыну. — Теперь ты стал еще больше похож на дядюшку. Правда, Анна?

Прелестная жена Роберта подняла глаза от пяльцев и кивнула:

— Он красавец. Даже с подбитым глазом.

Густо покраснев, Тристан толкнул плечом хихикающую сестру.

— Боюсь, нашему мальчику придется выдержать еще несколько таких ударов, прежде чем его нос станет похожим на мой. — Роберт Кемпбелл взял племянника за руку, сложил его пальцы в кулак и накрыл своей ручищей. — Помни, защищаться так же важно, как и стремительно наносить удары.

Прихлебывая эль у огня, Грэм Грант, самый близкий друг Макгрегоров и Кемпбеллов из рода Аргайллов, пнул главу клана Макгрегоров в лодыжку.

— Каллум, ты ведь не допустишь, чтобы Робби обучал твоего сына искусству кулачного боя?

— Сомнения в моем мастерстве лишь доказывают, что ты плохой учитель, Грэм, — добродушно проворчал Роберт.

— Признаю, что с годами благодаря моим урокам ты здорово поднаторел в кулачных боях, — хохотнул Грэм. — Но если бы Тристана обучал я, юный Алекс Фергюссон лишился бы не только пары зубов, но и кое-чего поважнее.

Роберт усмехнулся, глядя на племянника, а остальные мужчины сошлись на том, что нахальный мальчишка Фергюссон напорется когда-нибудь на чей-нибудь клинок, и хорошо бы это был кинжал Тристана.

— Да, запомни еще. — Роберт наклонился, чтобы его мог слышать только племянник. — В жизни мужчины нередко случается так, что сделанный им выбор решает его судьбу.

Тристан кивнул. Он понимал, что, хотя в его жилах течет кровь воинов, не всегда следует обрушивать на противника всю свою беспощадную ярость. Отец чаще всего рассуждал иначе, и в такие минуты Тристан жалел, что родителем ему приходится не граф, а глава клана. Пожалуй, на этот раз он сделал свой выбор: ударил Алекса, когда тот сбил его с ног. Тристан не ожидал, что способен так быстро молотить кулаками. Все, что он запомнил, получив удар в лицо, — это вкус крови во рту и громовой рев отца, к которому сразу же присоединился крик папаши Фергюссона. После драки матушка запретила Тристану участвовать в дальнейших состязаниях, хотя в трех из них он легко мог бы победить. Так сделанный им выбор изменил его судьбу. Юный Макгрегор вернулся домой без единой победы, со сломанным носом.

В дверь громко заколотили, сидевшие возле огня мужчины вскочили на ноги. Свирепые крики, доносившиеся снаружи, заставили воинов схватиться за рукояти мечей.

— Макгрегор! — проревел кто-то за дверью. — Выходи и сразись со мной, если у тебя хватит храбрости! Оскорбивший меня и мою родню не доживет до завтрашнего утра!

Будто сквозь туман Тристан слышал, как отец приказал женщинам и детям отправляться наверх. С бледным, без единой кровинки, лицом он смотрел, как Грэм и дядя идут к дверям. Это отец Алекса Фергюссона явился в их дом. Неужели он пришел убить главу клана Макгрегоров из-за мальчишечьей драки?

— Тристан, ступай наверх! — распорядился отец, но тот не мог сдвинуться с места.

Острое чувство вины не давало ему вздохнуть. Это из-за него мужчинам предстоит сразиться, из-за него отец может погибнуть.

Тристан попытался остановить отца, уже шагнувшего к дверям.

— Не ходите… — силился крикнуть он, но с его губ сорвался лишь шепот.

Ему было всего четырнадцать. Его мольбу никто не услышал.

— Покажись-ка, Фергюссон! — рявкнул Каллум и, оттеснив шурина и лучшего друга, распахнул тяжелую дверь. — Покажи мне свое лицо, и я снова скажу тебе, что ты мерзкий выродок, сын свиньи!

В ответ послышались яростные возгласы, но в это мгновение мать властно потянула Тристана за рукав. Он покорно поплелся наверх, а оглянувшись через плечо, увидел, как Грэм с дядей выходят из дома вслед за главой клана.

— Я должен быть с ними!

Старший брат Тристана ринулся к лестнице, стараясь проскользнуть мимо матери, но та преградила ему путь:

— С отцом все будет хорошо, Роб. Останься с братьями. Пожалуйста, сынок.

«О Господи, спаси отца, не допусти, чтобы с ним случилось что-то ужасное!» — взмолился про себя Тристан, чувствуя, как к горлу подступает тошнота, а в глазах темнеет. Его все больше захлестывал страх. Сестренка заплакала на коленях у леди Анны, и Тристану отчаянно захотелось выбежать из комнаты, вырваться из дома. Может, если он извинится, отец Алекса уйдет? Он готов вынести все, лишь бы утихла боль, терзавшая его сердце, вгрызавшаяся в голову, разрывавшая внутренности. «Только бы отец остался жив…»

Горестный вопль огласил погруженную в сумрак долину, и все остальные звуки в комнате затихли. Жена Грэма с бледным как мел лицом обнажила меч.

— Я иду вниз, — решительно бросила она и, не дожидаясь ответа, сбежала вниз по лестнице.

Мгновение спустя ее крики заставили сжаться от ужаса сердца всех обитателей замка.

Тристан покинул комнату одним из последних. О, лучше бы он остался в спальне, запер бы дверь на засов и никогда не переступал порог. Он так боялся за жизнь отца. Ему не приходило в голову, что может погибнуть кто-то другой. Близкий и любимый.

— Они за это поплатятся! — грозно прорычал отец, вне себя от ярости. — Они все подохнут!

Тристан спускался по лестнице так медленно, что, казалось, не двигался вовсе. Словно все происходящее было сном, тягостным кошмаром. Нет, это неправда. И не безжизненное тело дяди лежит распластанным на полу. Мертвое тело со стрелой, торчащей из груди. Нет, Роберт Кемпбелл не мог умереть. Он слишком силен, храбр и благороден, чтобы погибнуть от предательской стрелы, пущенной под покровом ночи, из-за того, что какой-то глупый мальчишка сделал неверный выбор. Оцепенев от ужаса, онемев от отчаяния и стыда, Тристан застыл на ступенях. Мать и леди Анна громко рыдали, упав на колени. Их скорбные крики разносились по замку, отдаваясь эхом от каменных стен.