Бандитский подкидыш - Ирина Шайлина

Младенческий плач мне послышался ещё утром. В недоумении выбежала на улицу босиком, трава мокрая, ноги быстро вымокли. Остановилась. Прислушалась – ничего особенного. Обычное утро на задворках цивилизации. Эта дача принадлежала моей семье целую кучу лет, но никто ею давно не пользовался. А теперь, когда у моего отца появилась новая жена, я сбегала сюда при первой же возможности. Во-первых чужая женщина напрягала, во-вторых своей недвижимостью я до сих не обзавелась.

– Послышалось, – заключила я.

Наверняка – жить здесь особо было некому, слишком неудобно и от города далековато. Соседний дом стоял заброшенным уже лет десять точно, двор порос бурьяном, забор упал.

Плачущему младенцу было неоткуда взяться. У меня не было детей, но тот горький, едва различимый звук сыграл на самых потаенных струнах моей души и сердце тревожно сжалось.

– Скоро на работу, – напомнила себе я.

Снова посмотрела на соседний дом. Мне показалось, что там, за стёклами, наполовину битыми, кто-то прошёл. Стало жутко и я торопливо вернулась в дом, благо до электрички, которая ходит один раз в город и один раз обратно осталось минут сорок, а мне идти целых двадцать. Обула кеды, туфли сунула в сумку – перед работой переодену, идти по разбитой колее на каблуках это целое испытание.

Дорога шла через лесок. Редкий, берёзы да кривые ёлки, но торжественно, как только в начале осени бывает, печальный. Обычно эта вынужденная утренняя прогулка приносила мне удовольствие, но не сегодня. Сегодня меня не отпускала тревога. И лес шуршал так таинственно, и надрывный детский плач не шёл из головы. А потом в монотонный шелест листьев вмешался другой звук. Шаги. За мной точно кто-то шёл.

Народу в дачной деревне было немного, но единственная утренняя электричка была весьма востребованной. Не нужно бояться. Но шаг я тем не менее прибавила.

– Девушка! – окликнули меня сзади.

Ну, вот. Появился соблазн бежать стрелой в лес, куда подальше. Слишком этот голос был вкрадчив. Такой же таинственный, как и шёпот леса этим утром. У меня по коже мурашки и чёткое понимание чего-то неизбежного. Вспомнила отрывки криминальных новостей – распростертые, истерзанные женские тела. Лишённые стыда и стеснения, как и жизни. Но я то пока жива. Убежать я не сумею – фантастика. Можно поорать – вдруг где-то грибники шарахаются, или на электричку кто идёт. А ещё судорожно вспоминаю, приличное ли на мне белье. Лежать мёртвой в старых трусах не хотелось отчаянно.

– Пожалуйста! – попросил мужчина сзади и я все же обернулась.

Первое, что бросилось в глаза – он не брит. Его щеки поросли тёмной щетиной. И глаза тоже тёмные. И тёмные, как смоль волосы. Смотрит пронзительно, а я все никак не могу вспомнить, в каких трусах предстоит умирать. Потому что такой убить может. Он слишком силен. Слишком высок. Его руки…

– Что вам нужно? – пропищала я, хотя в общем и целом умела разговаривать нормально.

– Подскажите мне дорогу до станции.

Так, выдохнуть – пока не убивает.

– Одна дорога, – ответила я, и голос дребезжит, как крышка на закипающем чайнике. – Просто идите и все. Эта дорога.

Он улыбнулся и его лицо разом помолодело и даже самую капельку подобрело. Но я помнила, что маньяки часто похожи на самых обычных людей. И да, электричка уже скоро.

– Помогите мне, пожалуйста, – и сделал шаг ко мне. Я отшатнулась, но шаг этот…он был полон боли. Ему было плохо, моему бандиту с лесной дороги. – Боюсь не дойти.

Я вздохнула. Подошла, не без робости, к нему ближе. Все моё естество кричало – беги прочь! Но… Не помочь я не могла. Подошла и прикинула, ну, как я, со своим весом в пятьдесят кг, сумею помочь этой груде мыщц?

– Вы ранены? – робко спросила я.

В ответ незнакомец взял меня под руку. Я шла, стараясь не дышать – со страху. Через десяток шагов я поняла, что мужчина мог бы и в таком состоянии спокойно нести меня. Зачем ему моя помощь?

– Как вас зовут?

– Катя.

– Красивое имя.

Мне моё имя не нравилось, но спорить с грудой мыщц я поостереглась. С каждым шагом станция становилась ближе, мой страх немного унялся и я, осторожно, снизу вверх, принялась его разглядывать.

– Страшный? – с полу-улыбкой спросил он изогнув бровь.

– Нет, что вы, – снова смутилась я.

Впереди, через деревья показалась старая бетонная платформа. Люди на ней стояли, значит на электричку я, все же, не опоздала. И меня даже не убили. И трусы вспомнились – вполне себе приличные, не страшно в таких помирать.

– А одна в глубинке не боишься?

– Раньше не боялась, – честно ответила я.

Он коротко рассмеялся и у меня снова мурашки. Красивый у него голос, и смех красивый, сильный и уверенный. А глаза вот тёмные и жуткие. Таких мужчин я всегда избегала, боялась. А теперь вот – за ручку меня держит. Невероятно и страшно. И на запястье у него татуировка, а разглядеть ее никак не могу.

– Спасибо, – сказал он. – Ты очень добрая, девочка. А ещё, красивая.

Я покраснела и выпустила его руку. На платформу он поднялся без какой либо моей помощи, снова разбудив во мне вопрос – зачем я ему нужна была? В любовь с первого взгляда я не верила вообще, да и никак не скрестить эдакого гиганта и меня.

– Вот и поезд. Беги, девочка.

Я обернулась неуверенно. Электричка и правда подъехала, старая и скрипучая. Я вошла, наверное, мужчина пошел в другой вагон. Заняла место у окна, достала телефон – скоро въедем в зону, где нормально ловит, хотя бы ленту успею полистать перед работой. Электричка затряслась и тронулась, а я бросила взгляд в окно. Он стоял на платформе и смотрел на меня. В упор. Без улыбки. Взгляд его был тяжёлым, словно он готовится совершить что-то невероятное, переступая через себя. Он не сел в вагон. Я уехала, а он остался на платформе. Зачем? Почему?

Мужчину я не могла выбросить из головы целый день. Офис гудел, работа моя была монотонной и нудной, я просто засыпала порой. А потом сквозь дрему видела его глаза и вздрагивая пробуждалась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Снова в свой колхоз? – спросила меня Анька, моя коллега, по окончанию рабочего дня.