Давид против Голиафа - Гейдар Джемаль Страница 92
Давид против Голиафа - Гейдар Джемаль читать онлайн бесплатно
Драма «американской угрозы» миру как в зеркале воспроизводится в проблеме современных медиа: они превратились в духовную угрозу всему человечеству – вызов ментальной гармонии и душевному здоровью всех людей на планете. Если кто-то этого не замечает, то это уже тревожный симптом наличия измененного сознания. Для свежего человека встреча с медийным пространством всегда оборачивается тяжелейшим шоком.
Информационное общество, скорее всего, «убьет» медиа в их современном виде. В мире Интернет-телевидения и интерактивных конференций вокруг игр-проблем не останется места для старого классического зомбирования новостными блоками и аналитическими статьями. Однако, духовные опасности для современного человечества не будут нейтрализованы, они просто перейдут в иную, возможно гораздо менее предсказуемую сферу.
Мы уже давно живем в условиях информационного общества, о котором по инерции продолжают спорить футурологи. Аналитики и философы делают вид, будто с проблемой информации как орудия управления еще что-то неясно. Достаточно много интеллектуалов заверяют нас, что господство информации над всеми остальными видами интеллектуального опыта сулит человечеству счастливое будущее, какие-то небывалые степени свободы… Непонятно, на что при этом они опираются, ибо первые, но при этом весьма серьезные признаки кризиса, поражающего человеческое существование через информационные каналы, – вокруг нас.
Проблема телевизионного «алкоголизма» дискутировалась слишком давно, чтобы кого-то впечатлять. Мрачные «телеголики», утонувшие в креслах, упершись взглядом в экран, выключены не только из общественного пространства – телевизионный человек поглощает «картинки» событий, но уже не способен принимать в них участие; они выключены даже из жизни собственной семьи вокруг них… Домохозяйки, обсуждающие перипетии мыльных сериалов с гораздо большим интересом, чем собственные проблемы, – это уже тоже вчерашний наивный день, первый лепет будущей грозы. Сегодня души и сердца людей властно заполняет интерактивное общение с информационным потоком. И если живые журналы и форумы отдаленно напоминают традиционную переписку между людьми, то погружение в саморазвивающиеся игры или в так называемый «экономический Интернет» становится уже серьезной социальнопсихологической проблемой.
Есть емкое, хотя, возможно, для кого-то и неожиданное сравнение интерактивного взаимодействия с информационным потоком: игровой автомат! Человек набирает код (делает ставку), бросая в щель деньги (личное время), дергает за ручку – хлоп, проиграл! Процесс можно повторять до бесконечности. Время от времени высыпается джек-пот, жалкая моральная компенсация за разбазаренную в ничто невозвратимую экзистенцию личного бытия.
Игровой автомат – доступная грузчику, «тупая» версия того, во что погружен интеллектуал, работающий в Сети. Наиболее опасным совпадением здесь является личное участие как игрока, так и юзера в процессе. Конечно, промывка мозгов может вестись и через более консервативные формы воздействия: то же печатное слово, например, в его современной редуцированной и выхолощенной форме (блистательный Пелевин, кажется, имел в виду именно эту сторону информационного воздействия в своей «Еmpire V»: гламур и дискурс). Однако, читатель сохраняет по отношению к тексту определенную независимость именно в силу того, что не вовлечен в динамику его формирования. Сегодня все большее распространение получают такие информационные потоки, которые предполагают непосредственное участие потребителя в их формировании. В этом случае практически исчезает разница между «сообщением» и интерактивной игрой.
Одно из распространенных недоразумений, мешающих понять специфику воздействия информационного потока на человеческую личность, – это путаница в понятиях «информация» и «знание». Люди склонны ставить знак равенства между ними или, по крайней мере, считать, что информация есть способ передачи некоторого знания. Опасное заблуждение, ибо знание и информация суть совершенно различные, не зависящие друг от друга вещи. Скажем, упоминавшаяся выше домохозяйка получает массу информации о виртуальных созданиях, именуемых «второй мамой» или «просто Марией», но что, собственно, она при этом узнает? Впрочем, есть пример поубедительней из области науки: чем больше информации мы имеем о местоположении некой частицы, тем более это местоположение неопределенно. Экспонентальный рост информационных данных сопровождается одновременным исчезновением реального знания. Это происходит потому, что специфика информации – в ее знаковости и виртуальности. Она отвечает только сама за себя, а не за то, что она якобы «сообщает». В конечном счете, единственное знание, которое информация содержит, – это правила игры с ее виртуальными элементами.
До сих пор все сказанное представляло как бы культурную или теоретическую проблему, касающуюся пока что небольшого сегмента населения. Но что происходит, когда информация становится структурообразующим фактором экономики? Что происходит, когда она превращается в системный критерий выстраивания социальных связей? Ее засасывающая виртуальность, независимость от реального объективного мира, жесткость в навязывании правил взаимодействия со знаковым потоком превращаются в сильнейший прессинг, в результате которого пользователю отведена роль пассивного терминала в этом процессе.
В доинформационном обществе человек был вынужден отдавать часть своего внешнего физического времени рынку труда, для того чтобы поддержать существование себя и своей семьи. Это прошлое общество, диккенсовские ужасы которого могут показаться патриархальной идиллией на фоне того, что готовит нам будущее, не посягало на внутреннее время человека. Ни мастера-надсмотрщика, ни капиталиста не интересовало, что проносится в голове пролетария, стоящего свою смену у станка или конвейера. Не заботило капиталистов и их прислужников также и то, что переживал эксплуатируемый в глубине собственной души. Потребовалось явление тоталитарного социума (замятинское «Мы», оруэлловский «1984-й»), чтобы поставить под серьезный вопрос право человека контролировать содержание собственного «я». Тоталитаризм оправдывал вторжение в душу – информационную перестройку личности, осуществлявшуюся еще архаичными прямолинейными способами, – общим интересом, необходимостью нести повинность во имя общего дела. Бесспорно, это была уже явная тирания. Ведь принципиальная сущность тирании именно в том, что человека принуждают оставить свое дело и заниматься чужим. Это может происходить либо в результате прямого принуждения, как, например, при феодализме (барщина), либо же когда не менее феодальное по сути отчуждение в пользу Системы мотивируется идеологически. Люди приносят на алтарь отчуждения в пользу Системы всю свою жизнь, искренне забывая о своем частном интересе. Но эта тирания, при всей ее информационной обеспеченности и вторжении в душу, является еще «мягким» вариантом. Подлинный гнет начинается с того момента, когда Система не нуждается больше в идеологии, чтобы психологически мотивировать отчуждение во имя «общего». Ей достаточно силы только одной информации, не сопряженной ни с какими экзистенциальными побудительными мотивами, ни с какой этикой, чтобы заставить человека отдавать ей оба вида принадлежащего ему времени. Информационный человек жертвует Системе не только внешнее, жизненное время, которое, разумеется, конечно и невосполнимо; он также отдает и внутреннее время в виде душевной занятости абсолютно посторонним виртуальным пространством. При этом он не получает даже той жалкой отдачи, которую имели его деды в виде идеологической интерпретации, способной, по крайней мере, утешать суперэго. Нет, полностью пассивный человек-терминал лишается суперэго и получает в обмен на это право сублимировать свое бессознательное в виртуальных игровых выплесках. Разобщенный и атомизированный, он превращается в пустую оболочку, содержание которой высосано информационным потоком.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments