Невротические стили - Дэвид Шапиро Страница 9

Таким образом, давление на обсессивно-компульсивную активность, с одной стороны, и напряженное намерение и усилие, с другой, являются вариациями одной и той же модели. При этой модели активности человек более или менее постоянно оказывает на себя давление и в напряжении, созданном этим давлением, работает и живет. Обсессивно-компульсивный человек является своим собственным надзирателем. Он приказывает, напоминает и предупреждает; он говорит не только, что делать или не делать, но и чего желать, что чувствовать и даже что думать. Наиболее характерная мысль обсессивно-компульсивного человека: «Я должен». В зависимости от тона, это может быть приказ, напоминание, предупреждение или просьба; но при любом тоне обсессивно-компульсивный человек постоянно себе говорит: «Я должен…». Я считаю, что такая активность и такое восприятие отражают интересное искажение нормальной деятельности и восприятия воли. Это общее искажение можно сравнить с более специфичным, которое мы обсуждали в связи с проблемой интеллектуальной ригидности.

Относительно беспомощный младенец ведет себя рефлективно: изнутри он подвержен воздействию влечений, а снаружи — объектов влечений. Едва ли здесь можно говорить о воле и намерении, разве что в самом рудиментарном виде. Но, развиваясь, человек приобретает способность совершать различные действия намеренно, по собственной воле. Эта способность к управлению собой, то есть к управлению различными аспектами своего поведения, действиями и вниманием, может называться и способностью к «автономной» деятельности. Доподлинно неизвестно, какие именно процессы созревания входят в общее развитие, но у нас есть некоторые зацепки (например, развитие сознательного управления мочевым пузырем). В начальной фазе должно быть задействовано не только управление мышцами, но и различные когнитивные способности, например способность предвидения, элементарное планирование и т. д. Все это необходимо сделать, чтобы новые способности мышц могли обрести свое значение и развиться до нужного уровня. В любом случае, это развитие, которое нельзя отождествлять с какой-нибудь одной фазой, сначала невольно должно подпитываться сознательным поведением. Удовлетворение голода, выделительные функции и даже мыслительный процесс до некоторой степени должны подчиняться сознательному намерению. Развитие сознательных и целенаправленных действий постепенно должно раскрыть новые виды психологического восприятия и новые пласты самоосознания. Среди них появляется и чувство сознательного направления, автономии или выбора — то, что обычно называется «волей». Такое переживание для детей оказывается новым, и они с особым интересом и удовлетворением углубляются в эту автономию, которую обычно называют «упрямством».

Не каждый аспект психологической функции или поведения становится сознательным и управляется волей. Когда удовлетворение инстинктивного влечения становится целью намерения или воли, то намерение уже не может управлять самим влечением. Природа влечений и аффектов — в сопротивлении тому, чтобы их сознательно вызывали и изгоняли (этого не могут признать компульсивные люди, которые себе говорят, что они «должны» чувствовать это и «не должны» чувствовать то). Обычно, хотя способность к сознательному выбору требует расширения возможностей удовлетворения желаний и интересов, сама природа этих интересов, пристрастий и чувств не регулируется усилием воли. Обычный человек не видит особой проблемы в том, что какой-то аспект жизни подчиняется сознательному решению, а другой нет. Если воля и чувство автономии хорошо развиты, то он может расслабиться и оставить место для прихоти, спонтанности, выражения аффекта и т. д. Иными словами, хорошо владеющий собой человек может позволить себе расслабиться, не ожидая ужасных последствий. Кроме того, у обычного человека воля функционирует гладко, без сбоев и не требует постоянного сознательного контроля и особого напряжения, а детское упрямство развивается у взрослого в возможность делать с собой то, что он сочтет нужным.

Но в определенных случаях развитие воли принимает искаженные и ригидные формы. Обсессивно-компульсивный и (как будет показано ниже) параноидальный стиль — примеры таких случаев. Компульсивный человек живет в состоянии постоянного волевого напряжения. Мы уже познакомились с одним из аспектов этого состояния — интеллектуальной ригидностью, — но оно охватывает и все остальные стороны жизни человека. Обычно воля означает выбор и целенаправленность действия; у компульсивного человека она принимает форму сознательного контроля каждого действия, становится постоянно давящим и направляющим надсмотрщиком, пытающимся, как это ни странно звучит, управлять даже желаниями и эмоциями человека. Такие люди «усилием воли» заставляют себя мстить. Каждое действие, каждое движение перегружено сознательным решением. Они до того упрямы, что не только не позволяют другим вмешиваться в выбранный план действий, но не позволяют вмешиваться и себе. Воля, обычно направленная на удовлетворение желаний человека, у них исказилась до того, что стала доминировать над желаниями и даже ими управлять. В данном случае импульс не инициирует первую стадию волевого решения, а становится его врагом. Для этих людей импульс или желание являются всего лишь искушением, способным испортить их решимость, прерывающим их деятельность, вмешивающимся в то, что они «должны» хотеть делать, или угрожающим их ригидной направленности как-то еще. Таким образом, они отрезаны от источников, которые обычно дают направление волевому решению, и, как скоро станет ясно, это влечет за собой множество последствий.

В жизни встречается великое множество проявлений обсессивно-компульсивного стиля, и некоторые из них настолько срослись с нашей культурой, в особенности с культурой труда, что мы воспринимаем их как должное и едва замечаем. Одним из важных и интересных примеров этого стиля восприятия и деятельности является то, что мы называем «силой воли». Сила воли, очень характерная для обсессивно-компульсивного человека и привычная при рутинной работе, постоянно отдает приказы и указывает человеку направление.

Как вскоре станет ясно, такой стиль деятельности и восприятия всегда предполагает ощущение, что позади сидит надсмотрщик, который приказывает, дает какие-то указания и напоминает, — надсмотрщик, не оставляющий обсессивно-компульсивных людей никогда. Это постоянное напряжение человека, которому нужно закончить работу в срок. Для обсессивно-компульсивных людей вся жизнь превращается в такую работу, и подобное ощущение не покидает их никогда. Например, такие люди постоянно играют какую-нибудь роль. Для обсессивно-компульсивного человека очень важно осознавать, что он представляет из себя «то» или «это». Это осознание и интерес в укреплении своей роли является существенным шагом на пути к превращению всех сфер жизни в свой характерный стиль. Как только такая роль закрепилась у него в мышлении, она становится основой его поведения, часто подчиняя себе даже выражение человеческого лица, манеру выражаться и т. и. Для компульсивных людей обычно особенно важна их профессиональная роль: компульсивный доктор играет доктора, — либо супружеская или родительская роль. Часто они даже понимают, что это является ролью, и продолжают ее играть; то есть в определенном аспекте они понимают, как выглядят, и соответственно корректируют свое поведение. Мысль о «роли» и действия в ее рамках часто придают поведению этих людей скованность и помпезность. Фенихел, не обобщая, приводит хороший пример такого процесса.