Железные аргументы. Победа, даже если ты не прав - Мэдсен Пири Страница 9

Разделение является двойником софизма сложения. Мы совершаем эту ошибку, когда приписываем отдельным членам какой-либо группы качества, присущие лишь группе в целом:

Носители валлийского языка постепенно исчезают. Дэйвид Уильямс говорит по-валлийски, следовательно, он тоже постепенно исчезает.

(Увы, это не так. Исчезает лишь класс говорящих по-валлийски, но не люди, которые его составляют.)

Мы допускаем этот софизм, когда применяем характеристики, описывающие целое, к членам, из которых оно состоит:

Исландцы — старейший народ на земле. Значит, Бьорк должна быть старше других звезд эстрады.

(Прежде чем вы соберетесь ее навестить, вспомните, что исландцы живут среди горячей грязи и действующих вулканов.)

Так же как и в случае со сложением, источник ошибочности софизма разделения кроется в неоднозначности собирательных существительных. Оба этих случая являются разновидностями другого софизма — омонимии, когда причиной недопустимости доказательства выступает разница значений одного и того же существительного. Любое утверждение может быть допустимым только в том случае, если употребляемые понятия сохраняют одно значение.

К этому софизму часто прибегают, чтобы наделить того или иного индивидуума толикой авторитета группы или класса, к которым он принадлежит.

Французы — отличные регбисты. Марсель — француз, а значит, ондолжен быть превосходным регбистом.

(Если вспомнить, что еще французы в больших количествах производят молоко с пониженной жирностью, становится очевидно, что у Марселя также должно иметься много других интересных свойств.)

Калифорния — очень богатый штат, так что, поскольку Смит родом оттуда, у него явно должно быть что-то за душой.

Мы часто совершаем такую ошибку бессознательно, разделяя людей на типы в зависимости от групп, из которых они произошли. Это может говорить в их пользу («Преподавание в Эдинбургском университете поставлено на высший уровень; Джонсон читает там лекции, должно быть, он действительно блестящий преподаватель») или служить доводом против них («Швейцарцы — очень пассивная нация, так что от наших швейцарских руководителей вряд ли следует ожидать какихлибо энергичных действий»).

Существует интересная разновидность этого софизма, которая называется сложным разделением. В данном случае предполагается, что подклассы обладают теми же характеристиками, что и класс, к которому они принадлежат. Так, мы можем встретить среднюю английскую семью, которая вместе с 2,2 детей выгуливает 0,7 кошки и четверть собаки. Она имеет 1,15 машины, которые каким-то образом умудряется впихнуть всего лишь в треть гаража.

В мире сложного разделения семейная пара с двумя детьми в ожидании третьего ужасно нервничает, поскольку знает, что каждый третий ребенок на земле рождается китайцем. Разумеется, в настоящем мире все наоборот — различные подклассы предоставляют средние значения, чтобы описать класс в целом. («Лечики-испытатели часто гибнут, так что, по всей видимости, капитану авиации Робинсону время от времени доводится погибать, разбившись в самолете».)

К этому софизму можно прибегать, чтобы завоевать незаслуженное доверие благодаря вашей причастности к одобряемым классам:

Позвольте мне уладить это дело. Мы, британцы, имеем больше опыта в улаживании разногласий, чем кто бы то ни было в этом мире.

(Правда, в основном он был получен еще до того, как кто-либо из участников данного спора родился на свет.)

Также этим приемом можно пользоваться, чтобы возбуждать недоброжелательность к вашим противникам, подобным же образом подчеркивая их вовлеченность в группы, не завоевавшие всеобщего уважения.

Мой оппонент приехал из Глазго, а этот город не славится интеллектуалами.

(Если это и так, то причина, возможно, в том, что наиболее одаренные, подобно вашему оппоненту, уже уехали оттуда.)