Год жизни. Как прожить его так, словно он последний - Стивен Левин Страница 7

Мы говорим, что боимся смерти, но что именно это значит? Что ж, прежде всего, этот страх, очевидно, является средоточием всех других страхов. Он главный среди них. Он гласит: «Не делай мне больно».

Очевидно, что в каждом страхе есть элемент сопротивления и уклонения от текущего момента. По своим особенностям он весьма сходен с сильным желанием; отличие лишь в том, что, когда мы испытываем страх, нас влечёт назад, к последнему безопасному мигу, а испытывая желание, стремимся вперёд, к следующей возможности это желание удовлетворить. В том и в другом случае мы недостаточно присутствуем в настоящем. И страх, и желание – это форма привязанности, «положительной», цепляющейся, или «отрицательной», отстраняющейся. Как из-за подобного цепляния, так и из-за отчуждения мы попадаем в ловушку такого отношения к объекту внимания, вызывающему подобные состояния сознания, которое предполагает либо борьбу, либо бегство. Когда объект, пребывающий в нашем сознании, – это сливочный пломбир с горячим шоколадом, желание притягивает наше внимание к этому объекту и мы стремимся его удовлетворить в ближайшем ресторане «Baskin Robins». Когда идея, пребывающая в нашем уме, – это идея смерти, мы стремимся отвлечься, отстраниться от неё, чтобы ей не удалось нас нагнать, избавиться от её реальности в ближайшей церкви, синагоге, борделе или Макдональдсе – в зависимости от того, что лучше всего позволяет нам ощутить почву под ногами и укрепиться в мысли о собственном бессмертии.

Мы говорим, что именно смерть является источником этого страха, но на самом деле он вызывается нашей привязанностью (положительной или отрицательной, взволнованностью или ужасом) к прошлым страхам. Мы имеем склонность, особенно во времена стресса, идти по хорошо протоптанным тропинкам и следовать известным схемам. Наша неготовность полностью вовлекаться в каждое мгновение, без оценивания или потребности его контролировать, просто усиливает страх и наше сопротивление этому страху. Нам нужно изучить, как развёртывается текущее мгновение, отмечая возникающие в нём предпочтения и сценарии, ход его развития и динамику. Нужно наблюдать, как неосуществлённое желание сначала превращается в разочарование, затем в сопротивление, затем в своеобразное оскорблённое достоинство (задетые чувства) и тошноту беспомощности, а вскоре становится агрессией, сомнением и боязливым избеганием подобных чувств диссонанса и дисгармонии. Чем более скованно мы себя ощущаем по отношению к объекту своего страха, тем меньше и незащищённее мы себя чувствуем. Цепляясь за любой способ избежать подобных болезненных состояний ума, мы порой можем думать, что предпочли бы смерть страху смерти.

В «тренажёрном зале» жизни состояния ума, связанные со смертью, – это штанга весом в сто пятьдесят килограмм. Даже если мы напряжём все свои силы, пытаясь совместно поднять пару-тройку сотен килограмм, скорее всего, мы потерпим неудачу и станем отказываться от других попыток что-либо поднять. Однако мы можем целый день тренироваться, поднимая веса по пять, десять или даже двадцать килограмм, постепенно развивая свою силу. Ежедневно мы упускаем возможность развить свою выносливость, не замечая тех небольших испытаний, которые нам постоянно предлагает жизнь – мелких страхов и сомнений, лёгкого раздражения, этого ежедневного груза, который весит пять-десять килограмм и который мы всеми силами стремимся игнорировать, предавая забвению то, что может нас освободить. К этим не столь явным проявлениям тяжёлых состояний можно подобрать ключ, погрузиться в них и изучить относительно беспрепятственно, при этом они не настолько интенсивны, чтобы затуманивать наше сознание. Благодаря исследованию этих чувств, зачастую подавленных, которое мы гордо называем «работой с эмоциями», начинается путь постижения и принятия. В страхе нет ничего, чего можно было бы бояться. Погрузитесь в него. Начните устанавливать со страхом связь, а не только отстраняться от него. Не бойтесь страха, смягчите своё навязчивое сопротивление. Страх страха – это неведение о страхе.

Конечно, страх создаёт дисгармонию в теле и уме, однако сосредоточьте на нём внимание. Пребывайте со страхом, наблюдайте, что для этого состояния ума, которое кажется глубоко личным, характерна динамика, едва ли являющаяся личностной. Даже страх, подкрепляющий оценочное мышление, не отличает вас от вашего ближнего. Когда Иисус советовал нам не судить других людей, он знал, что это также позволит оценивающему уму перестать себя калечить. Он знал, что стоит только запустить безжалостную машину оценивания, как она сотрёт вас в порошок.

В случае страха смерти исследовать требуется, в первую очередь, не смерть, но страх как таковой. Нам нужно изучить ощущение напряжения в животе – во многом именно оно создаёт броню вокруг нашего сердца. Существует техника, идеально подходящая для того, чтобы работать со страхом и отпустить свои привязанности. Это медитация на расслабление живота, «практика раскрытия», растворяющая сопротивление и расширяющая пространство для дальнейшего исследования. Пусть простота этой техники не отвратит от вас от того, чтобы исследовать её глубины. Когда медитация расслабления живота переходит в соответствующую практику, она позволяет проникать дальше, к тонким блокам и, наконец, совершить прорыв к своему изначальному простору.

Эта базовая практика раскрытия на расслабление живота начинается с отпускания всего, за что мы всегда держались. Она расчищает в нашем уме и теле пространство для целой жизни. По мере того, как мы сосредотачиваемся на расслаблении мышц, тканей и плоти брюшной полости, наше дыхание начинает обретать неизвестную ему прежде открытость. В расширяющемся просторе расслабленности, подобно пузырям, плывут мысли. Чувства возникают и исчезают в этой мягкости, не удерживающей ничего из того, что рождается в ней. В этом обширном сознавании мы наблюдаем оценивающие мысли всего лишь как очередное выражение того страдания, к которому мы так привыкли, что уже не замечаем, насколько напряжён из-за него наш живот.

Когда один человек, только приступающий к этой практике, спросил другого, который почти освоил её: «Если есть только год на то, чтобы избавиться от напряжения в животе, с чего лучше начать?», тот ответил ему: «С сердца».