Должно ли детство быть счастливым? - Екатерина Мурашова Страница 63

— Хорошо, — Миша деловито почесался и сложил руки на коленях. — Я увлекаюсь фотографией и делаю видеоролики. Давно. Ходил в кружок, на курсы, знаю почти все основные редакторские программы. Мне это нравится. Причем не столько «ловить кадр» в реале, сколько, вот, делать всякие коллажи, открытки, смешные подписи, музыку накладывать… Вы понимаете?

— Понимаю. Тут чего ж не понять? Этим же весь инет забит под завязку. Бывает глупо. Бывает и смешно, и остроумно.

— Вот! Вот именно это! — обрадовался возникшему пониманию Миша. — Ну и понятно, что я давно это делал: то голову приятеля приставлю к телу носорога, то на школьную фотку чего-нибудь такое прикольное добавлю, например всем мальчикам бантики, а учителям — рога, то какое-то действие засниму, ускорю, и смешно получится… Большинству это нравилось, кто-то и обижался, однажды, классе в шестом, меня даже побили — девочка своему парню пожаловалась, а он был из восьмого…

— Так. Пока все понятно, нормально и вполне в пределах, — констатировала я. — Серой не пахнет. Продолжай.

— В седьмом классе нас всех интересовала любовь и даже секс. Вы знаете…

— С трудом, но припоминаю. Девочек собственно секс обычно начинает интересовать несколько позже, чем мальчиков. А любовь — это, конечно, на все времена и возраста.

— И вот я, конечно, делал всякие фотки и ролики на эту тему. И выкладывал у себя, в нашу классную группу и еще в разные места. Мне ставили лайки, и мне это нравилось. И у нас в классе была одна девочка… И один мальчик…

Миша замолчал.

— Ты ее полюбил? — серьезно, глубоко спрятав улыбку, спросила я. — А она полюбила его?

— Если бы так! Но, к несчастью, все сложилось совсем иначе! — темпераментно воскликнул Миша, и я снова почувствовала себя на театральных подмостках.

— Рассказывай, как было.

— Он был толстый и в прыщах. А она — в огромных очках, косолапая и какая-то согнутая крючком. И оба невнятно разговаривали и плохо учились. У нас совсем не злой класс, поэтому их никто никогда не травил. Просто не обращали внимания. Никто с ними не дружил, да и они сами особо не лезли. Пришли на уроки, ушли — и всё. Я даже путал, как ее зовут, хотя и учился с ней с первого класса (он появился позже). И вот в седьмом или даже еще в шестом классе они… они стали оказывать друг другу поддержку. А потом подружились и… и, наверное, даже влюбились друг в друга. И в седьмом классе мы это заметили. Поверьте, это действительно было очень забавно — как они разговаривали и смотрелись вместе. И я не удержался: я сделал серию снимков и даже ролик про их любовь. Он был… очень злой, как я сейчас понимаю. Там были они и… всякие животные. И веселая музыка, и подписи типа «Говорят: нет такого урода, который не нашел бы себе пары, и любовная история, произошедшая в нашем классе, тому доказательство». Я месяц их подлавливал, у меня уже была маленькая хорошая камера, родители знали, что я этим серьезно увлекаюсь, и купили мне. Получилось очень профессионально, все одноклассники просто умирали от смеха, только один мой приятель сказал: я бы не выкладывал это никуда… Но мне хотелось, чтобы оценили и другие. Я выложил всё в инет, и инету понравилось еще больше, чем в классе, — там было какое-то огромное количество лайков и ссылок. Потом ко мне подошла его мама (такая же толстая и некрасивая) и сказала: ты вообще понимаешь, что ты сделал? И сама же себе грустно ответила: нет, не понимаешь!

Через два месяца девочка из нашего класса ушла, я всё отовсюду, где мог, удалил, но оно все равно осталось — его же расшарили. Его и сейчас можно на раз найти, и оно по-прежнему лайки собирает. Но у нас, разумеется, все об этом давно забыли — столько же всего нового произошло. Тот парень, кстати, из нашего класса не ушел. Со мной он, конечно, не общается. У него теперь нет прыщей, и он похудел. Он поместил мой ролик и ее фотографию на свою страницу и написал: «Это моя первая настоящая любовь! Помню и горжусь!»

Теперь понимаете?

— Сильная история, — признала я. — Но при чем тут Страшный суд?

— Ничего нельзя исправить. Раньше — память стирается, информация при передаче искажается, архивы засекречены, большинство подлостей уходило в небытие намного раньше своего носителя. И всякие гадости липли к человеку лишь на время: переехал в другой двор, перешел в другую школу — и все забыли, начали с чистого листа. Сейчас все хранится вечным и неизменным. Той девочке, что бы она ни сделала и как бы ни выглядела потом, от этого моего ролика не избавиться — кликни и смотри. Мне — никак сделанное не стереть, и не забыть, и не оправдать себя: дескать, да ладно, не так всё и плохо было. Всегда ведь можно справиться, как на самом деле. Интернет — книга судеб, вы понимаете?

— Ура! — я несколько раз аккуратно хлопнула в ладоши. — Вы все-таки небезнадежны. Я расскажу об этом своей знакомой, инспектору по делам несовершеннолетних.

— Кому? Почему? — насторожился (уже не театрально) Миша.

— Какое-то время назад у безмозглых подростков было такое развлечение: одна в супермаркете что-нибудь ворует, а вторая снимает на камеру, и потом они это в инет выкладывают. Знакомая возмущалась: они что, совсем идиоты, почему им родители и учителя не объясняют, что это ОБЯЗАТЕЛЬНО увидят, что это уголовка, что даже условная судимость НАВСЕГДА закрывает множество дорог… Так вот, я ей теперь скажу, что хотя бы некоторые подростки эту интернет-окончательность понимают…

— А-а-а, — Миша явно успокоился. — А мне-то что же делать?

— Как что? Продолжать в том же духе — страдать и каяться.

— Как это? А вы разве мне не скажете… не поможете… мама сказала…?

— Миш, ты ничего не перепутал? — усмехнулась я. — Грехи отпускают в другом месте…

Миша снова сгорбился и закрыл лицо руками.

— Прекрати! — велела я. — Хватит себя жалеть. Если хочешь искупления — иди и действуй.

— Но как?!

— Думаю, что в наступившую инет-эпоху в этом плане ничего особо не изменилось. Найди девочку, расскажи ей о том, что понял и сожалеешь. Признай, что какой-то твой духовный рост произошел за счет этого омерзительного эпизода и ты у нее и твоего одноклассника в долгу. Поклянись себе, что в дальнейшем твое искусство будет не таким склизким и ты не будешь делать себе пиар на чужих страхах и несчастьях. Расскажи ей о своем восхищении ее бывшим возлюбленным (ты ведь восхищаешься его мужеством, я не ошиблась?). Вдруг она не видела его страницы? Потом иди к нему, расскажи о встрече с ней, вырази ему все те чувства, которым тебя мать обучала и которые ты умеешь чувствовать. Предложи ему, в плане закрытия гештальта, набить тебе морду (тебе не привыкать, можешь рассказать, что по этому же поводу тебе морду уже били). И запишись уже, что ли, в театральный кружок…

— Что?! Почему в театральный?!

— Да ладно, проехали. Остальное понял?

— Понял. Вы думаете, это поможет?

Я, чтобы лишний раз не разочаровываться, не стала уточнять, кому именно поможет, и просто кивнула.