Тайны мозга. Почему мы во все верим - Майкл Шермер Страница 61

Никто не пользуется неопределенностью языка ловчее, чем Дипак Чопра, подбирающий слова и фразы с таким удивительным мастерством, что сказанное звучит вполне осмысленно. Например, что можно сказать о таком объяснении околосмертного опыта? «Существуют традиции, согласно которым внутрителесный опыт – социально-обусловленная коллективная галлюцинация. Мы действительно не существуем в теле. Тело существует в нас. Мы не существуем в мире. Мир существует в нас». Или вот эта жемчужина среди мыслей о жизни и смерти: «Рождение и смерть – пространственно-временные события в континууме жизни. Значит, противоположность жизни – не смерть. Противоположность смерти – рождение. А противоположность рождению – смерть. А жизнь – континуум рождения и смерти, который длится и длится». Каково? Перечитайте все это еще раз… и еще… яснее не станет. Когда я спросил, что стало с душой маленького Джеймса Лейнингера, если сейчас его тело занято душой летчика времен Второй мировой войны, Чопра выдал такой дипаковский перл: «Представьте себе, что вы смотрите на океан и сегодня видите множество волн. А завтра увиденных волн будет меньше. И они уже не такие бурные. То, что вы называете человеком, на самом деле одна из закономерностей поведения мирового сознания». Он указал на нашего ведущего. «Никакого Джеффа на самом деле нет, так как то, что мы зовем Джеффом, есть постоянно преображающееся сознание, которое возникает как определенные личность, разум, эго, тело. Знаете, а ведь у нас был другой Джефф, когда вы были подростком. И другой Джефф, когда вы были младенцем. Который из вас настоящий Джефф?» На лице Джеффа Пробста отразилось то же замешательство, которое ощущал я.

В один из моментов шоу, отвечая на вопрос о том, как он, доктор медицины и человек науки, относится к чудесам медицины, явно граничащим с религиозной и духовной сферами, Санджей Гупта начал с того, что предложил естественные объяснения, например, как вот это, для околосмертного опыта: «К примеру, туннель теоретически можно объяснить отсутствием притока крови к задней части глаза. Человек начинает терять периферическое зрение и видит туннель. Яркий свет – примерно то же самое. Даже увиденные покойные родственники – сугубо культурный феномен, к примеру, в западных культурах. В Восточной Африке людям в минуты околосмертного опыта свойственно видеть то, что они хотели бы сделать в жизни. Таков феномен присущей им культуры». А потом Гупта попался в ловушку довода невежества («если объяснения нет, значит, его и быть не может), заявив: «Долгое время занимаясь исследованиями, я думал, что сумею объяснить все с точки зрения физиологии. Но то, что я слышал, подтвердил и, следовательно, поверил в него, убедило меня: есть то, что я не сумею объяснить. В тот момент, в момент околосмертного опыта, происходят вещи, которые просто невозможно объяснить с помощью существующих научных знаний».

И что же? Невежество или недоверие просто означает, что мы не в состоянии объяснить каждую тайну, с которой сталкиваемся. Это нормально. Никакой науке не под силу набросить всеобъемлющий невод объяснений на все тайны, какие только есть в космосе. Тот факт, что мы можем объяснить «всего лишь» примерно 90 % всех случаев наблюдения НЛО и появления загадочных кругов на полях, не означает, что оставшиеся 10 % представляют собой действительные посещения представителей инопланетного разума. Недостающие 10 % – то, что в науке иногда называют «остаточной проблемой», поскольку у любой конкретной теории всегда остаются необъясненные аномалии. Это просто значит, что мы не можем объяснить все. Если мы не в состоянии объяснить каждый случай, когда раковая опухоль переходит в стадию ремиссии, это не значит, что временами рак уничтожают чудодейственные сверхъестественные силы. Это просто означает, что современной медицине еще только предстоит постичь чудеса и загадки человеческого организма.

Так и в случае с жизнью после смерти: если у нас нет стопроцентного, совершенно естественного объяснения всего опыта, который получают люди в околосмертном состоянии, то это вовсе не значит, что нам никогда не постичь смерть или что здесь действует некая таинственная сила. И уж конечно, это не означает существования жизни после смерти. Это значит лишь, что мы не знаем всего. Такая неопределенность составляет саму сердцевину науки, именно она превращает науку в сложное и увлекательное предприятие.