Человек в поисках себя - Ролло Мэй Страница 59

Одним из невротических, неконструктивных способов применять свою способность осознания времени является откладывание жизни на потом. Человек, в отличие от дерева или животного, «благословлен» умением выйти за пределы настоящего момента, используя бегство в прошлое или в будущее. Наиболее часто приводимый пример бегства от настоящего в будущее есть, конечно, выродившаяся форма веры в то, что совершенные в настоящем ошибки будут искуплены на небесах, когда придет время воздаяния за совершенное. Стремление консервативной религии, как было в царской России, отвлечь внимание людей от несправедливости современного им социального и экономического строя, направив его на обещанное воздаяние в будущем, было подвергнуто справедливой критике со стороны К. Маркса. Религия в таком случае самый натуральный опиум, наркотик, чтобы притупить чувства людей.

На уровне повседневности многие люди, сталкиваясь с жизненными трудностями, склонны успокаивать себя, говоря: «Все станет лучше, когда у меня появится семья», или «когда я окончу школу», или «когда перейду на новую работу». Нет сомнений, что в ответ на переживание несчастья, скуки, бесцельности люди автоматически отворачиваются от настоящего и обращаются к грядущему с вопросом: «Что хорошего уготовано мне в будущем?» И тогда «надежда» на будущее заглушает настоящее. Но надежду нельзя использовать как «опиум». Надежда есть созидательное и здоровое чувство, будь то надежда на религиозное совершенство, на счастливый брак или же на успешную карьеру, она может и должна придавать сил, делая радость о грядущем частью настоящего, так что благодаря предвкушению мы становимся живее и активнее в настоящем.

Разумеется, и мысли о прошлом могут способствовать бегству так же, как и мысли о будущем. Всякий раз, когда перед человеком возникает сложная проблема, он может сказать: «По крайней мере, тогда-то и тогда-то дела обстояли куда лучше», позволив своему уму погрузиться в воспоминания. Разумеется, стремление искать успокоения в отдаленном прошлом или будущем столь сильно и повсеместно, что практически любая культура имеет на этот счет собственный миф – сад Эдем и его разновидности, – в котором отражена тоска по счастливым временам детской невинности, а также мифы о грядущем рае на небесах и приземленные утопии тех, кто верит в неостановимый, автоматический прогресс.

Если упомянутое бегство в будущее через надежду наиболее распространено у неискушенных людей, то жить в прошлом, пожалуй, – наиболее характерный способ бегства у людей рафинированных. На приеме у психотерапевта такой тип, зная, что не в моде прятаться за надеждами на грядущее небесное воздаяние, научился респектабельно вести речь о прошлом: ведь разве человеческие проблемы не ведут корнями в детство? Эту истину затем можно ловко применять как инструмент рационализации. Ведь когда человек приходит на сеанс, поссорившись перед этим с женой, он может снова перескочить на разговор о том, что ему сделала мать в раннем детстве или как он ладил со своей первой девушкой. Зачастую ему это дается проще, чем напрямую перейти к причинам ссоры и мотивам, которые руководят им в его нынешних отношениях с женой. К счастью, терапевт почти всегда может определить, использует ли пациент свое прошлое как предлог для бегства (и в таком случае разговоры о нем не приведут ни к каким психологическим изменениям) или как источник просвещения и способ динамической разрядки в настоящем.

Давайте теперь обратимся к конструктивным способам преодоления времени. «Наверняка некоторые читатели уже выражали мысль, что человек может не заметить, как прошло время, потому что в настоящий момент в нем кипит жизнь, а вовсе не потому, что он впадает в ступор, чтобы избежать чувства времени». Верно. В последнем случае час тянется как неделя, медленно и мучительно, в первом – когда не замечают времени, будучи в состоянии подъема из-за кипучей деятельности, – в одном часу умещается неделя, поскольку он приносит много радости и делает нас счастливыми.

Гёте в «Фаусте» великолепно изображает картину битвы за преодоление времени. Ощущая тоску и неудовлетворенность, «пресыщенность», не получая отдачи от своих занятий, не умея отыскать такую жизнь, которая подарила бы ему чувство осмысленности, Фауст заключает соглашение с дьяволом по имени Мефистофель. Народная поговорка, что дьявол найдет занятие праздным рукам, получает у Гёте высокое поэтическое выражение, когда он не раз вкладывает в уста Мефистофеля сетования на «полнейшую монотонность» времени.