Пособие по укрощению маленьких вредин. Агрессия. Упрямство. Озорство - Юлия Щербинина Страница 58

Но даже такие страшные сказки вовсе не преследуют цель запугать маленького баловня и сорванца. Неприятные подробности и устрашающие детали заставляют получше и подольше запомнить сюжет, хорошенько задуматься над смыслом и пофантазировать, как можно поступить на месте того или иного персонажа. А раз так, значит, история уже сыграла свою воспитательную роль, поспособствовала «облагораживанию» поведения.

Не менее эффектны и правдивые эпизоды из жизни. Так, моя бабушка однажды поведала душещипательную историю из своего детства – о мальчике Ване, который любил баловаться с вишнёвыми косточками. Однажды косточка попала ему в «дыхательное горло», а сам Ваня угодил в больницу. Признаться, мне тогда тоже страсть как нравилось экспериментировать с разными косточками и испытывать себя «на прочность»: проглочу – не проглочу. Рассказ о глупом и несчастном Ване отвратил меня от этой забавы, причём, насколько помню, движущим механизмом был даже не столько страх последствий, сколько само неприятное впечатление от услышанного. Перед глазами так и стоял задыхающийся мальчик, вцепившийся себе в шею и ловящий ртом воздух…

Позднее бабушкин опыт был повторён уже с собственной дочерью, лет в пять всё норовившей просунуть голову меж бетонных столбиков забора рядом с детской площадкой. Живо вспомнился трагикомический эпизод, когда сама примерно в том же возрасте вставила башку в прутья кованой решётки и никак не могла вытащить обратно. Гулявший со мной дедушка не смог самостоятельно спасти чадо от пожизненного заключения – и для извлечения головы был призван случайный прохожий. При этом, помню, дед еле сдерживался от смеха, но не хотел обидеть или ещё сильнее напугать меня в столь удручающе-щекотливом положении и потому втихаря давился в кулак.

Свидетельствую: приём сработал – история произвела неплохое впечатление на дочку, желание пощекотать нервы себе и маме быстро пропало…

До сих пор мы говорили об эпизодических и спонтанных проявлениях озорства. Но что делать, как вести себя, если ребёнок упорно балуется и шалости частенько выливаются в форменные безобразия? Если своими выходками он явно провоцирует старших или подстрекает сверстников?

Прежде всего, как говорил тот же Карлсон, «спокойствие, только спокойствие!». Хотя, признаться, именно этот элемент воспитательной программы – самый сложный, наиболее трудновыполнимый. И всё же постараемся хотя бы изобразить невозмутимость, давая тем самым понять: мол, ничего особенного! эдак нас не проймёшь! и не такое видали!

А дальше – перехватываем эстафетную палочку и применяем приём «расфокусировки»: произносим ответную фразу, разрушающую сам сценарий озорства. Иначе говоря, сбиваем проказника с толку, разрываем его поведенческий шаблон и переигрываем в свою пользу. (К слову, именно этот приём применял Карлсон, когда спрашивал у фрекен Бок, «перестала ли она пить коньяк по утрам».)

Вот пример использования «расфокусировки» учительницей для укрощения озорника, который притворился немым, чтобы смешить одноклассников (из повести Льва Давыдычева про Ивана Семёнова).

«Анна Антоновна вызвала Ивана к доске и стала спрашивать.

А Иван отвечал так:

– Трр… бр… др… – и голова у него дёргалась.

– Молодец, – сказала Анна Антоновна, – правильно ответил. Ставлю тебе пять с плюсом.

– Пять с плюсом?! – переспросил Иван, который ни разу в жизни и четвёрки-то не получал.

А ребята захохотали…»

Как видим, сам механизм «расфокусировки» довольно прост: хамство или озорство неизменно преисполнены самолюбования. Сорванец полностью поглощён своей затеей и сосредоточен исключительно на исполняемой роли. Творческая энергия даёт ему иллюзию власти над ситуацией. Чем неожиданнее и оригинальнее ответная реакция, тем она более действенна. Тут эффективность напрямую связана с эффектностью.

Вспомним также известный рассказ Николая Носова «Клякса» – про шутника Федю Рыбкина, придумавшего во время урока смешить одноклассников кляксами туши на лице. Что сделала учительница? Она не выказала ни гнева, ни испуга, ни раздражения; не стыдила, не журила, не читала нотаций. Со всей серьёзностью она разыграла перед незадачливым Федей, а заодно и перед всем классом поучительный спектакль.

«Зинаида Ивановна надела на нос очки и с серьёзным видом осмотрела чёрные пятна на лице Феди, после чего сокрушённо покачала головой.

– Напрасно ты это сделал, напрасно! – сказала она.

– А что? – забеспокоился Федя.

– Да, видишь ли, тушь эта химическая, ядовитая. Она разъедает кожу. От этого кожа сперва начинает чесаться, потом на ней вскакивают волдыри, а потом уже по всему лицу идут лишаи и язвочки.

Федя перепугался. Лицо у него вытянулось, рот сам собою открылся.

– Я больше не буду мазаться тушью, – пролепетал он.

– Да уж думаю, что больше не будешь! – усмехнулась Зинаида Ивановна и продолжала урок»…

Кто-то, конечно, обвинит Зинаиду Ивановну в непедагогичности: мол, напугала бедного школьника до полусмерти, да и всё! Но, во-первых, тушь действительно способна вызвать аллергию, особенно если, как Федя, ещё и втирать её в кожу. С тем же успехом можно считать непедагогичным напоминание о том, что незащищённый секс способен привести к беременности. Во-вторых, цель учительницы была вовсе не застращать ученика, а заставить задуматься о возможных последствиях. По форме её слова были угрозой, но по сути – назидательным предупреждением и скрытым вопросом: «А ты подумал, прежде чем сделал?»

Конечно, в подобных высказываниях важно не перегнуть палку, проявлять не только строгость и принципиальность, но также гибкость и такт. «Расфокусировка» не должна быть репрессивной мерой, стрессовым воздействием. Ведь невротик ничем не лучше озорника.

В качестве антипримера приведём драматический рассказ Фёдора Сологуба «Червяк», героиня которого – девочка Ванда, живущая в семье учительницы, – разбила, озорничая, любимую фарфоровую чашку хозяина. Тот не придумал ничего лучше, как наказать воспитанницу жуткой и жестокой историей:

«– Я знаю, что с тобой сделать. Вот погоди, уже ночью, как только ты заснёшь, заползёт тебе червяк в глотку. Слышишь, курицына дочка, червяк!

Владимир Иваныч сделал на слове „червяк“ грозное, рявкающее ударение…

– Будешь ты у меня знать! – говорил Рубоносов. – Вползёт червяк прямо в глотку, ясен колпак! Так по языку и поползёт. Он тебе всё чрево расколупает. Он тебя засосёт, миляга!»

Выдумка так понравилась мучителю, что он повторял её многократно и физически внушил впечатлительной и мнительной Ванде. Разбитая чашка стоила жизни: издевательства довели несчастную девочку до настоящей болезни, а потом и до смерти. Различия в поведении Зинаиды Ивановны и Владимира Иваныча вопиюще очевидны. Сюжет сологубовского рассказа – выразительное напоминание о силе Слова, которое при неумелом и грубом использовании способно нанести непоправимый вред…