Холотропное дыхание. Новый подход к самоисследованию и терапии - Кристина Гроф Страница 57

Как совершенно ясно продемонстрировал Вильгельм Райх, исключительно вербальная терапия неспособна справляться с биоэнергетическимаи блокировками, лежащими в основе эмоциональных и психосоматических расстройств. Чтобы лечение было успешным, терапевту нужно находить эффективные способы их устранения. Для этой цели, Рейх первым использовал методы, сочетающие дыхание и работу с телом. Причина, по которой абреакция не приносила удовлетворительных результатов, заключалась в том, что в большинстве случаев она оставалась поверхностной. Терапевты не были готовы иметь дело с крайними формами, которые может принимать абреакция, когда она касается воспоминаний о ситуациях угрозы жизни, вроде утопления, болезней, мешающих дыханию или биологического рождения, и не позволяли процессу идти достаточно далеко.

Повторное переживание подобных ситуаций может быть очень драматичным и связанным с различными пугающими проявлениями, вроде временной утраты контроля, чувства удушья, панического страха смерти, рвоты и потери сознания. Чтобы абреакция достигала хорошего завершения и была терапевтически успешной, терапевт должен быть подготовлен к работе с такими крайними ситуациями и поведениями и чувствовать себя спокойно. Это, по-видимому, объясняет, почему абреакция была эффективна при лечении посттравматических стрессовых расстройств (ПТСР), вызванных ситуациями угрозы жизни на войне, во время природных катастроф или тяжелых травм вследствие жестокого обращения. Зная, что их клиенты подвергались действию обстоятельств, далеко выходящих за пределы обычного, терапевты были готовы иметь дело с крайними формами эмоционального выражения. Без такого логического объяснения, терапевты, видящие проявления крайней интенсивности, склонны приходить к выводу, что пациент вступает на психологически опасную психотическую территорию, и прерывать процесс.

Холотропные терапевты находятся в той же ситуации, что и терапевты, лечащие травматические военные неврозы или другие виды ПТСР, но по иной причине. Их картография психики не ограничивается психологическими аспектами биографии после рождения и фрейдовским индивидуальным бессознательным. Она включает в себя память о физических травмах, перинатальных и пренатальных событиях, а также коллективную и кармическую память. Еще одним потенциальным источником крайних эмоций и физических проявлений может быть архетипическая сфера – ярким примером служит работа с демонической энергией. Таким образом, расширенная карта психики дает много логических причин для крайних форм абреакции и позволяет терапевту спокойно работать с ними.

В отношении повторного переживания травм детства часто возникают такие вопросы: что делает этот процесс терапевтическим и почему он не оказывает повторного травмирующего действия, вместо того, чтобы способствовать исцелению? Уникальная природа холотропного состояния позволяет дышащему одновременно играть две очень разные роли. Человек, переживающий полную возрастную регрессию к периоду детства, когда имело место травматическое событие, очень неподдельным и убедительным образом отождествляется с ребенком или младенцем, которым он тогда был. В то же самое время он сохраняет стойкость и рассудительность зрелого взрослого. Эта ситуация дает возможность полностью переживать первоначальное событие с первичными эмоциями и ощущениями ребенка и, в то же время, прорабатывать и оценивать его с позиции взрослого. Очевидно, что взрослый человек способен справляться с многими переживаниями, которые для ребенка были непонятными, сбивающими с толку и нестерпимыми. Вдобавок, терапевтический контекст и поддержка людей, которым дышащий доверяет, делают эту ситуацию в корне отличной от обстоятельств, в которых происходила первоначальная травма.

Это могло бы быть адекватным объяснением целительного воздействия, которое оказывает сознательное повторное переживание на некоторые менее крайние травмы. Однако, исцеление тяжелых травм – в особенности, тех, что угрожали выживанию и целостности тела человека – судя по всему, связано с еще одним терапевтическим механизмом. Весьма вероятно, что в такого рода ситуациях первоначальное травматическое событие записывалось в организме, но его воздействие не переживалось полностью в то время, когда оно имело место. Иногда сильный психологический шок может приводить к кратковременной потере сознания и обмороку. Не исключено, что переживание также может выключаться частично, а не полностью; тогда человек не теряет сознания, однако не чувствует полного воздействия травмы. В результате, травматическое событие не может быть полностью психологически «переварено» и интегрировано; оно диссоциируется и остается в бессознательном как чуждый элемент. Это не мешает ему оказывать возмущающее влияние на эмоциональное и психосоматическое состояние и поведение человека.

Когда такое травматическое воспоминание всплывает в сознание, люди не просто снова переживают первоначальное событие, но впервые переживают его полностью и сознательно.

Это дает им возможность достигать завершения и интеграции. Эта проблема подробно обсуждалась в интересной статье ирландского психиатра Айвора Брауни и его коллег, озаглавленной «Непережитый опыт: клиническая оценка теории подавления и травматического невроза» (McGee et al. 1984). Коль скоро травматическое воспоминание полностью сознательно переживается, прорабатывается и интегрируется, оно перестает оказывать отрицательное воздействие на повседневную жизнь человека.

Еще один механизм, который может значительно усиливаться в Холотропном Дыхании – это перенос. Однако вопреки традиционному психоанализу, он считается не полезным терапевтическим явлением, а нежелательным осложнением, мешающим глубокому самоисследованию. После того, как Фрейд отверг и оставил работу с регрессией и абреакцией и начал использовать метод свободной ассоциации, он перенес внимание на явление переноса. Он заметил, что в ходе психоанализа пациенты проецировали на него различные эмоциональные реакции и отношения, которые они в детстве испытывали к своим родителям. Со временем, у них развивалось то, что Фрейд назвал неврозом переноса, при котором на нем, как терапевте, сосредоточивалась вся их эмоциональная энергия. Он считал анализ переноса – процесс, проясняющий все эти искажения – главным терапевтическим механизмом.

В отличие от вербальных подходов, Холотропное Дыхание и глубокая переживательная терапия в целом, способна за очень короткое время приводить клиента к первоначальным травматическим ситуациям и, таким образом, к источнику эмоционального или психосоматического расстройства. Развитие переноса отвлекает внимание клиентов от серьезного поиска важных ответов глубоко внутри к горизонтальной псевдоситуации, искусственной мелодраме, которую они создают по отношению к фасилитатору (или «сиделке»). Задача фасилитаторов состоит в том, чтобы перенаправлять внимание дышащих на интроспективный процесс, который один обещает приносить ответы и исцеление. Когда в Холотропном Дыхании используется такая стратегия, становится очевидно, что перенос представляет собой проявление психологической защиты и сопротивления, а не полезный терапевтический механизм. Это попытка избежать необходимости взглянуть в лицо очень болезненной проблеме из прошлого, создавая менее угрожающую, более поддающуюся управлению псевдопроблему в настоящем.