Невидимая горилла, или История о том, как обманчива наша интуиция - Даниэл Саймонс Страница 55

Придерживаясь этой модели, люди, не имеющие опыта инвестиций в недвижимость, начинали покупать дома в кредит, намереваясь быстро продать их с выгодой. Естественно, спекулятивный цикл активно поддерживался банками, которые охотно выдавали ссуды, несмотря на изначально низкую вероятность их погашения. Альберто Рамирез, сборщик земляники из Уотсонвилла (штат Калифорния), получающий в год около 15 тысяч долларов, умудрился купить дом за 720 тысяч долларов без какого-либо первоначального взноса; конечно, вскоре он осознал, что не способен вносить платежи. Апофеозом кредитования ненадежных заемщиков стал кредит «ниндзя» от ипотечного банка HCL Finance — его мог получить даже человек без доходов, работы и имущества. Гарвардский экономист Эд Глэзер, объясняя причины, по которым он не заметил пузыря и грядущий крах на рынке жилья, заявил: «Я недооценил тот оптимизм, с которым человек оценивает стоимость своего дома» [172].

Конечно, ошибочные модели рынка жилья вводили в заблуждение не только частных домовладельцев и спекулянтов. Крупные банки и корпорации, защищенные государственными гарантиями, скупали закладные и перепродавали их другим инвесторам в качестве ценных бумаг, обеспеченных пулом ипотек, в едином пакете с облигациями, обеспеченными долговыми обязательствами (так называемые облигации CDO). Рейтинговые агентства, такие как Moody’s, Standard & Poor’s и Fitch, использовали комплексные статистические модели для оценки рискованности этих ценных бумаг нового типа. Однако подобные модели базируются на простых допущениях, и, как только эти допущения перестали действовать, вся стройная система рухнула в одночасье. Даже в 2007 году агентство Moody’s продолжало использовать модель, разработанную на основе данных за период до 2002 года — еще до эпохи строительного бума, кредитов «ниндзя» и сборщиков земляники, покупавших роскошные дома. Несмотря на все изменения на рынке, модель по-прежнему исходила из того, что заемщики по ипотеке 2007 года должны иметь такие же процентные ставки, что и заемщики 2002 года. Как только пузырь на рынке жилья лопнул, началась всеобщая рецессия, а уровень дефолтов по ипотечным кредитам превысил все исторически установленные нормы. Выяснилось, что модели недостаточно учитывали рискованность облигаций CDO, и компании, вкладывавшие в них деньги, потерпели большие убытки.

Порой сложно определить, насколько наши упрощенные модели соответствуют реальным характеристикам сложных систем, но зато легко ответить на три вопроса: 1) насколько хорошо мы понимаем упрощенные модели; 2) насколько нам известны внешние элементы, концепции и понятийный аппарат сложной системы; и 3) насколько много мы знаем о сложной системе и насколько доступна такая информация. Зная ответы на эти три конкретных вопроса, мы полагаем, что понимаем систему в целом, но такое необоснованное заключение может привести к самым неприятным последствиям. Аналитики понимали суть своих моделей, хорошо знали, что такое субстандартные ипотечные кредиты, облигации CDO и т. д., и не имели недостатка в финансовых данных и новостях. В результате этого у них сформировалась иллюзия, что они разбираются в самом рынке жилья — иллюзия, с которой они не расставались до самого краха рынка [173]. По мере того как в Сети появлялось все больше финансовой информации, которую можно было загружать на все более высокой скорости и с меньшими затратами (вспомните о CNBC, Yahoo! Finance и дисконтных онлайн-брокерах), благоприятные условия для иллюзии возникали не только у профессиональных игроков рынка, но и у обычных частных инвесторов.

В своей блестящей статье для журнала Conde Nast Portfolio журналист Майкл Льюис рассказал о менеджере из хедж-фонда по имени Стив Эйсман, который был одним из немногих, кого не обманул бум на рынке жилья и рынках CDO. Эйсман изучил несколько сложных ипотечных ценных бумаг и, несмотря на многолетний опыт на бирже, никак не мог понять условия, на которых они выпущены. Дэн Гертнер, обозреватель журнала Grant’s Interest Rate Observer, обладает таким же солидным опытом. Он внимательно прочел всю документацию по облигациям CDO, а это ни много ни мало несколько сотен страниц (вряд ли кто-то из инвесторов может этим похвастаться), но даже после нескольких дней штудирования так и не смог понять, как работает механизм.

При оценке сложного инвестиционного объекта важно определить его стоимость. В данном случае предположения, которые изначально не могли быть проверены, скрывали за собой реальную стоимость, в то время как покупатели и продавцы обманывали себя, считая, что и стоимость, и риски им хорошо известны. Эйсман специально посещал деловые совещания и просил агентов по продаже облигаций CDO объяснить сущность своих продуктов, а когда те начинали нести всякую тарабарщину, спрашивал, что конкретно они имеют в виду. По сути, он играл в «почемучку», предложенную Леоном Розенблитом, постепенно выясняя, знают ли продавцы сами, что продают. «Таким образом вы сможете выяснить, понимают ли они вообще, о чем говорят, — отметил один из партнеров Эйсмана. — А ведь во многих случаях они ничего не понимают!» С таким же успехом он мог бы спросить у них, как устроен унитаз.

Не обязательно быть продавцом новомодных ценных бумаг, чтобы поверхностно ознакомиться с финансовыми терминами и концепциями и приписать себе глубокие знания о рынках, которых на самом деле нет и в помине. В течение нескольких лет Крис целенаправленно вкладывал деньги в ценные бумаги биотехнологических и фармацевтических компаний, которые занимались в основном разработкой лекарств от болезней головного мозга. Какое-то время у пары компаний дела шли хорошо, а у одной из них акции выросли более чем на 500 %. Крис поверил, что у него есть определенное чутье на перспективные компании в этом секторе, и даже нашел причины этому. Он неплохо разбирался в нейробиологии и некоторых разделах генетики, а также имел большой опыт в разработке экспериментов и анализе данных. А ведь это направление является ключевым для клинических испытаний, с помощью которых исследователи выясняют, сможет ли лекарство преодолеть все административные препоны и дойти до пациентов. Однако опыт Криса в выборе акций был слишком мал, чтобы можно было говорить о каком-либо реальном умении. Скорее всего, своим успехом он был обязан удаче. Вскоре это объяснение полностью подтвердилось. Большинство выбранных им акций потеряло три четверти от своей первоначальной стоимости, а некоторые из них подешевели еще сильнее.