Что там – за словом? Вопросы интерфейсной теории значения слова - Александра Залевская Страница 51

Ранее [371]мною рассматривалась роль процессов разложения всего воспринимаемого человеком на признаки и признаки признаков и делалась попытка объяснить на этой основе происхождение двух типов единиц внутреннего лексикона человека – различительных признаков и единиц высшей степени интегративности – с подчёркиванием изначальной связи тех и других с чувственной и аффективной сферами индивида в противовес постулировавшейся в лингвистических исследованиях эмоционально-оценочной «стерильности» семантических компонентов.

Многолетний опыт межъязыкового сопоставительного анализа экспериментальных материалов обнаружил особую значимость опоры на признаки при функционировании слова в лексиконе и побудил последовательно учитывать этот феномен при выявлении принципов организации индивидуального лексикона, исследовании процессов понимания текста, механизмов метафоризации и т.д. Замечу попутно, что разностороннее изучение используемых носителями разных языков и культур признаков, позволяющих мгновенно решать сложнейшие плохо сформулированные задачи повседневности, успешно ориентироваться в воспринимаемых «расплывчатых множествах», добиваться понимания и взаимопонимания при общении, также может ныне основываться на перечисленных выше и подобных им электронных базах данных по результатам разнообразных экспериментов, проведённых в разных странах.

Учёт специфических особенностей индивидуального знания помогает объяснить, почему для человека важны не только (а нередко – и не столько) существенные признаки понятия, но и те (или именно те), которые логико-рационалистическая традиция относит к «периферии» понятия, квалифицируя их как «несущественные», «дополнительные», «сопутствующие» и т.п.

В этой связи обратим внимание на то, что в написанной психологом работе [Шехтер 1981] выделен специальный параграф «О существенной роли “несущественных” признаков», где по результатам экспериментального исследования делается вывод, что в реальном механизме опознавательного процесса так называемые «несущественные» признаки выполняют весьма важные функции:

«… одни из них служат более удобными для человека ориентирами, другие играют большую вспомогательную роль в процессах обнаружения отличительных (в том числе и существенных) признаков данного класса в воспринимаемом объекте» [372].

Мимо этого факта не смог пройти и философ Е. К. Войшвилло, разграничивающий два понятия существенного:

«… понятия признаков, существенных для предметов того или иного качества, и признаков того или иного предмета, существенных в каком-то от-ношении (предмета с другими предметами) или с той или иной точки зрения (с точки зрения определённого использования предмета человеком)» [373].

Важную роль функциональных признаков анализирует Дж. Миллер в ряде своих работ; фактически этот же подход – от активного и пристрастного субъекта – прослеживается в многочисленных исследованиях по развитию мышления и речи у ребёнка, где обсуждается роль «характерных» признаков (Джером Брунер называет их «ключевыми» [374]) по сравнению с существенными признаками. К этому можно добавить, что на выбор идентифицируемого индивидом признака и придание ему того или иного веса влияет целый ряд разнообразных факторов, в частности – то, что Е. Д. Поливанов относил на счёт «языкового мышления» носителей того или иного языка [375], В. С. Юрченко квалифицирует как конкретную идиоэтническую внутреннюю форму языка [376], а А. Н. Крюков объясняет через понятие «фоновых знаний» [377].

Несомненна и особая роль некоторого признака в обыденной жизни в совокупности с вызываемыми им эмоционально-оценочными переживаниями. В этой связи интересно отметить, что факты такого рода тем или иным образом находят отражение в текстах, хотя вроде бы по существу речь идёт вовсе не о них. В качестве примера можно привести детскую песенку об уроке в звериной школе, где учитель говорит: «Приготовьте, дети, перья; напишите, что за зверь я?» Из припевов мы узнаем, что «утёнок выводил – крякодил», «лягушонок выводил – квакодил», «поросёнок выводил – хрюкодил» и т.д., т.е. каждый идентифицировал именно то, что важно и приятно ему самому. Разве не так же мы поступаем на каждом шагу? Не случайно появилась формула «для меня – здесь – сейчас», в принципе отображающая исходную позицию воспринимающего окружающий мир человека.

При рассмотрении проблемы признаков предстоит также решить ряд актуальных вопросов, связанных с их классификацией, ролью в процессах получения выводного знания (прямого и многоступенчатого). Сложность классификации признаков определяется их многоплановостью, а также тем фактом, что, как справедливо отмечает М. В. Никитин [378], за признаком стоит вещь. Однако недостаточно указать на то, что признак «отвлечён» от вещи: для пользующегося языком субъекта слово слито с называемым им объектом, что неоднократно подчёркивалось выше. Это создаёт дополнительные трудности классификации признаков. Представляется полезным при решении этого вопроса обратить внимание на особенности монотетической и политетической классификаций [379], а также на указание Г. Д. Левина [380]относительно того, что в реальном процессе обобщения объём общего понятия может фиксироваться раньше, чем открывается признак, общий для всех элементов, и происходит это независимо от знания о таком признаке.

Роль признака при получении выводного знания увязывается, в частности, с проблемами «эталона», «схем знаний» и т.п. Для субъекта деятельности переживание эталона связано с «живыми образами» [381]. Фундаментальная роль «схем знаний» как необходимых опор для успешной жизнедеятельности человека (начиная с раннего онтогенеза) убедительно показана многими исследователями [382].

Важно проследить, как в зависимости от идентифицированного признака одно и то же слово может «выводить» на различные схемы знаний, сценарии и т.п., а при наличии общих схем знаний в условиях межкультурных контактов – на специфическое заполнение тех или иных «слотов» образами типичных для каждой культуры носителей признаков в сочетании с соответствующими эмоционально-оценочными переживаниями.

Виды признаков, обнаруженных в исследовании Н. В. Дмитриевой, выполнявшей под моим руководством диссертационное исследование по проблеме «Роль признака в выборе эталона сравнения (на материале адъективных сравнений английского и русского языков)» [383], представлены ею на схеме, которая приводится здесь на рис. 4.2.