В середине жизни. Юнгианский подход - Мюррей Стайн Страница 5

Образы города, доставшегося врагам, и престарелого царя, который стоит у могилы и лишен наследника, способного заменить его, символизируют наступление периода макроизменения. И это изменение, алхимической параллелью которого является смерть и исчезновение старого царя, происходит на стадии лиминальности. Поэтому мы видим царя Приама в начале этой критической стадии трансформации: Троя скоро падет; ее могучий защитник Гектор мертв; ее жители боятся неопределенного будущего. Настало время почтить, оплакать и достойно похоронить умершего.

Боги вмешиваются, чтобы достойно похоронить тело Гектора и тем самым успокоить его душу. Выбор падает на Гермеса. Поскольку одна из функций Гермеса – провожать души умерших в подземный мир, он вполне подходит для этой ситуации. Надо отметить, что боги не хотят оживлять Гектора или возвращать его в мир живых, поэтому их вмешательство не является компенсаторным исполнением желания. Гермеса направляют не для того, чтобы помочь охваченному горем Приаму избежать лиминальности, сопутствующей трагедии, ачтобы помочь ему аккуратнее и глубже войти в нее. Бессознательное действительно помогает Эго примириться с глубоким трансформативным изменением, но Гермес помогает и в телеологическом смысле: он ведет продвигающееся ощупью Эго по пути к более глубокой лиминальности. В конечном счете эта помощь позволяет принять смерть и разлуку с прежними героическими идентификациями и защитными механизмами и готовит Эго к следующей стадии индивидуации.

В последующих главах будет детализирована роль Гермеса как проводника душ, но вначале предметом рефлексивного рассмотрения является его роль как посланника. В «Илиаде» эту роль выполняет также Ирида – быстроногая богиня радуги. Размышляя о переходной стадии середины жизни, а также о мире Гермеса и лиминальности, мы будем рассматривать ее и Гермеса как проявления одного бессознательного психологического фактора. При этом необходимо идентифицировать и обсудить функцию отправки посланий бессознательного в этот переходный период середины жизни и его лиминальность. В лиминальности присутствует Гермес, поначалу в качестве посланца архетипического бессознательного.

Когда Ирида приближается с посланием к дому Приама, мы впервые в этой песне видим горюющего царя:

«[Зевс] рек, – и с небес устремилась подобная вихрям Ирида;

К дому Приама сошла; и нашла там вопль и рыданье.

Окрест отца все сыны, на дворе пред хоромами сидя,

Токами слез обливали одежды; в средине их старец,

Ризой покрытый, лежал, обвивающей все его тело;

Выю и голову персть покрывала державного старца,

Коею сам он себя, пресмыкался в прахе, осыпал.

Дщери его и невестки, в домах своих сидя, рыдали,

Тех поминая и многих и сильных защитников царства,

Кои уже под руками ахейскими предали души.

Быстрая вестница Зевса, приближася тихо к Приаму.

Голосом тихим (но трепет объял Дарданидовы члены)

Так говорила: "Дерзай, Дарданид, и меня не страшися!

Я для тебя не зловещей ныне схожу от Олимпа,

Нет, но душой доброхотная вестница Зевса тебе я:

Он о тебе, и далекий, душою болит и печется.

Выкупить Гектора тело тебе он велит, Олимпиец.

Шествуй, неси и дары, чтоб смягчить Ахиллесово сердце;

Но да никто из троян не сопутствует, шествуй один ты;

Токмо глашатай старейший да будет с тобой, чтобы править

Месками в быстром возу и вспять из ахейского стана

Мертвого ввезть в Илион, убиенного сильным Пелидом.

Мысль же о смерти, ни страх тебе да не взыдет на сердце:

Спутник такой за тобою последует, Гермес бессмертный;

Гермес пойдет и проводит, пока не приближит к Пелиду;

И, когда он тебя представит пред очи героя,

Рук на тебя не подымет Пелид, ни других не допустит:

Он ни безумен, ни нагл, ни обыкший к грехам нечестивец;

Он завсегда милосердо молящего милует мужа".

Так говоря, отлетела подобная вихрям Ирида».

(XXIV: 158–188)

Ясно, что послание в целом должно ободрить Приама. Не останавливаясь подробно на содержании этого послания, зададим вопрос: какое значение оно имеет для нашей темы – психологического переживания перехода в середине жизни? Это послание исходит из архетипических слоев бессознательного и сводится к тому моменту, который можно определить как критическое начало долгого периода интенсивной лиминальности. Аналогичной интервенцией в современной жизни является случай архетипического сновидения на начальном отрезке протяженного периода психологического распада – времени, для которого характерны, в основном, ощущения утраты, горя, скорби.

Из текста становится ясно, почему послание приходит именно в этот момент: боги огорчены. Архетипические фигуры бессознательного обеспокоены ситуацией, которая складывается в бессознательном, и потому они приводят в действие компенсирующую цепочку событий. Они должны стимулировать процесс оплакивания, позволить Эго преодолеть потерю, успокоив призрак мертвого. Если рассматривать послание в перспективе, то это начало процесса, открывающего путь в ту область, где Гермес сможет действовать как проводник. Это послание является первым этапом разворачивающейся последовательности, которая приводит к акту захоронения.

Предположение о том, что Гермес появится в момент вашего вступления в сферу лиминальности, порождает вопрос: а как он появится? Каким образом придет к вам Гермес? Прибытие посланца вызывает у Приамачувство жути: «дрожь охватила его тело». Отто считает, что в этом и состоит ответ: «Зловещее водительство всегда составляет суть деятельности [Гермеса]» (Otto, 1979, р. 112). Как же это «зловещее водительство» исходит из бессознательного, когда вы входите в сферу напряженной лиминальности?

Текст «Илиады» дает некоторые указания для размышления об этом вопросе. Когда Приам получает от Ириды весть и начинает действовать в соответствии с ней, поэт описывает два уровня действий, совершающихся одновременно: один – уровень человеческих поступков, другой – уровень божественного (архетипического) деяния:

«С живостью старец взошел в колесницу свою и немедля

Коней погнал от преддверья и гулких навесов крылечных.

Мески пошли впереди под повозкой четырехколесной

(Ими Идей управлял, благомысленный вестник); а сзади

Борзые кони, которых бичом Дарданид престарелый

Гнал через город; его провожали все близкие сердцу,

Плача по нем неутешно, как будто на смерть отходящем.

Скоро, из замка спустяся, они очутилися в поле;

Все провожавшие их возвратились печальные в Трою,

Дети и сродники. Сами ж они не сокрылись от Зевса:

В поле увидел он их и исполнился милости к старцу;

И к любезному сыну, к Гермесу, так возгласил он:

"Сын мой, Гермес! Тебе от богов наипаче приятно

В дружбу вступать с человеком; ты внемлешь, кому пожелаешь.