Сон разума или иная реальность - О. Странник Страница 47

Могу даже начать драку и посмотреть, что из этого выйдет. Несмотря на то, что я уверен в иллюзорности ситуации, мои действия, которые могли бы показаться неблагоразумными в реальной жизни, требуют преодоления инстинктивного чувства страха. Несколько раз я таким образом бросался навстречу опасности только для того, чтобы посмотреть, чем это закончится».

На противоположном берегу Ла-Манша миссис Мэри Арнольд-Фростер также занималась исследованием мира сновидений. Благодаря своим экспериментам она пришла к заключению, о котором не следует забывать и в наши дни. «Сновидение сновидению рознь, и мы должны отказаться от предположения, что все они похожи друг на друга». Несколько снов, приведенных в ее книге, были осознанными. Следует отметить здесь описание ее успешных попыток научиться воспринимать пугающие сны как просто «сны». Она добилась неплохих успехов в обучении детей этому методу, и эта практика заслуживает должного внимания. И все же, стоит отметить, что уровень развития навыков осознанности в сновидениях был у Мэри Арнольд-Форстер невысок. Объясняется это тем, что из посвященных осознанным сновидениям ранее опубликованных трудов ей были известны лишь работы Майерса, а о более информативных китах Сен-Дени и ван-Эдена она ничего не знала.

Примерно в то же время соотечественник Мэри Арнольд-Форстер, Хью Кэллоуэй, предпринял расширенные эксперименты над осознанными сновидениями и близкими к ним состояниями. Публикуя свои оккультные произведения под псевдонимом Оливер Фоке, он, по-видимому, совершенно самостоятельно открыл осознанные сновидения и добился в них высокого профессионализма. В 1902 году, в Лондоне, будучи шестнадцатилетним студентом, изучавшим электротехнику, он пережил осознанный сон, положивший начало его исследованиям.

«Мне приснилось, – пишет он, – что я стою на тротуаре возле своего дома. Над Римской стеной висело солнце, а воды заливы Блетчинген искрились в утреннем свете. По краям дороги можно было видеть высокие деревья, над Сорока Ступенями возвышалась верхушка старой серой башни. Волшебство утреннего солнечного света делало картину удивительно прекрасной. Тротуар был довольно необычным и состоял из голубовато– серых прямоугольных камней, длинные стороны которых были перпендикулярны бордюру. Перед тем, как войти в дом, я бросил на эти камни беглый взгляд. Мое внимание приковал удивительный феномен, настолько необычный, что я не поверил собственным глазам. Оказалось, что камни в тротуаре поменяли свое расположение: их длинные стороны были теперь параллельны бордюру! Разрешение этой загадки осенило меня как вспышка молнии: несмотря на всю кажущуюся реальность великолепного летнего утра, я видел сон! После этой догадки качество сновидений изменилось, причем характер этого сновидения очень трудно описать тому, кто сам не переживал чего-либо подобного. В одно мгновение яркость жизни увеличилась в сотни раз. Никогда прежде море, небо и деревья не сияли таким волшебным светом. Даже обычные дома казались живыми и были мистически прекрасными. Никогда я не чувствовал себя настолько хорошо, настолько ясно и невыразимо свободно! Ощущения были выразительнее любых слов, но все это продолжалось лишь несколько минут, после чего я проснулся».

Фоке называл свои осознанные сновидения Снами Знания, потому что «только тот, кто обретает в них знания, видит истинные сновидения». Он рассказывал, что «в снах знания я чувствовал себя свободным, как воздух и спокойным в осознании полной безопасности». «Я знал, – читаем мы у него, – что в случае любой неприятности всегда могу проснуться. Я двигался подобно маленькому богу, любуясь волшебными пейзажами Мира Снов».

Наш полузабытый соотечественник, философ-мистик Петр Успенский, желая проверить довольно «фантастическую идею», явившуюся ему в молодости, спросил себя: «Возможно ли сохранить сознание в сновидении, то есть зная, что спишь, продолжать думать сознательно, так же, как в бодрствовании?»

Как и его предшественники, Успенский получил положительный ответ. Его интерес к осознанным сновидениям, или состояниям «полусна», как он их называл, заключался в простом наблюдении за возникновением и трансформацией сновидений. Он писал: «Все сновидения, пережитые мною в состоянии полусна, были обычными. Однако я полностью сохранял сознание, мог видеть и понимать, как и из чего создаются сновидения, легко мог проследить причину и следствие. Кроме того, в состоянии полусна я владел определенным контролем над сновидениями. Я мог создавать их и видеть то, что хотел, однако это не всегда удавалось, и такой феномен не должен быть понят буквально. Обычно я давал лишь начальный импульс, и даже сновидение разворачивалось само собой, иногда очень удивляя меня неожиданными и странными оборотами».

Вот описание одного из «полуснов», пережитых Успенским: «Я помню, что однажды увидел себя в пустой комнате без окон. Рядом со мной был лишь маленький черный котенок. Я сплю, – сказал я себе, – но могу ли я удостовериться в этом? Нужно попробовать. Пусть этот черный котенок превратиться в большую белую собаку. В реальной жизни это невозможно, и если превращение произойдет, это будет означать, что я сплю. Не успел я закончить свою речь, как котенок немедленно превратился в собаку. В этот же момент исчезла противоположная сторона, и за ней открылся горный пейзаж, украшенный лентой реки. Любопытно, – сказал я, – но я не заказывал этот пейзаж. Откуда он взялся? Во мне начали оживать смутные воспоминания. Я вспомнил, что где-то уже видел это пейзаж, и он был как-то связан с белой собакой. Однако я чувствовал, что если буду продолжать воспоминания, то забуду важную вещь, которую должен запомнить, а именно то, что я сплю и сохраняю сознание».

В 1936 году в статье «Сновидения», в которых сновидец знает, что «спит», опубликованной в «Журнале психоаналитики», Олвард Эмбури Браун сообщал о почти сотне собственных осознанных сновидений. Как видно из статьи, он был знаком со всеми ранними работами в этой области. Избавленный от необходимости проверять само существование «феномена», Браун в основном был занят противостоянием своим коллегам, считавшим осознанные сновидения не более чем «фантазерством». Брауну удалось показать различия между этими состояниями на примере некоторых осознанных сновидений, в которых ему случалось фантазировать (воображать). Кроме того, он ввел значимый и впоследствии широко используемый критерий, позволяющий человеку определить, спит ли он или нет: Браун предлагал подпрыгнуть и проверить действие гравитации.

Теме осознанных сновидений, было посвящено всего две работы, которые можно было выудить из скудного ручейка информации по научной психологии вплоть до последних нескольких лет. Статья Брауна – одна из них. Вторая из этих двух статей появилась в немецком психологическом журнале два года спустя. Автор, д-р Харольд фон Моэрс-Мессмер, описал и прокомментировал двадцать два осознанных сновидения, пережитых им между 1934 и 1938 годами. Моэрс-Мессмер умел удивительно логично мыслить, что можно определить из следующего отрывка: «Стоя на верхушке невысокого и необычного холма, я оглядывал равнину, простиравшуюся до горизонта. Внезапно я сообразил, что не знаю, какое сейчас время года. Я посмотрел на солнце. Оно висело почти прямо надо мной и поражало своей яркостью. Внезапно я вспомнил, что сейчас осень, и совсем недавно солнце было значительно ниже. Если солнце перпендикулярно экватору, – подумал я, – то здесь оно должно быть видно под углом примерно 45 градусов. Поэтому, если моя тень не соответствует моему росту – значит, я сплю. Я решил проверить это. Тень была на тридцать сантиметров длиннее. Мне пришлось приложить заметные усилия, чтобы поверить, что этот ослепительно яркий пейзаж и все его особенности – лишь иллюзия».