Все мы врём. Как ложь, жульничество и самообман делают нас людьми - Бор Стенвик Страница 43

Слухи о том, что исполнители выступают под фонограмму, поползли вскоре после выхода дебютного альбома. После интервью для канала MTV выяснилось, что Пилатус и Морван говорят по-английски намного хуже, чем поют. Во время концерта группы в Коннектикуте произошел технический сбой, фонограмму заело на фразе «Girl you know it’s ... », и незадачливым вокалистам пришлось покинуть сцену. Примерно в то же время в интервью Time Magazine Пилатус провозгласил себя «новым Элвисом» и заявил, что таланта у Milli Vanilli намного больше, чем у Боба Дилана, Пола Маккартни и Мика Джаггера вместе взятых. Подобные высказывания, зависть и желание восстановить справедливость толкнули Чарльза Шау, настоящего исполнителя суперхита, обратиться в прессу с заявлением о том, что в песне звучит именно его голос. Однако его честность стоила 150,000 долларов: именно столько Фариан заплатил Шау, чтобы тот выступил с опровержением. Эта сумма в двадцать пять раз превышала гонорар, полученный Шау от продюсера группы. В конце концов Фариан сам признался, что исполнители пели под фонограмму. Организаторы церемонии «Грэмми» отозвали награду, а в результате возбужденных судебных исков покупатели альбома получили право на возмещение потраченных при покупке денег.

Первый американский альбом Milli Vanilli — наглядный пример откровенного жульничества, так как на обложке было помещено фото якобы исполнителей-фронтменов. Тем не менее с ролью фронтменов Пилатус и Морван справлялись прекрасно: они отлично танцевали и хорошо выглядели. «Если песни хорошие, то какая разница, кто их поет?» — цитирует критик Филип Аусландер заявления молодых фанатов группы, которые, похоже, не понимали смысла обвинений. Скандал раздули музыкальные критики и обозреватели старшего поколения, придерживавшиеся идеологии рок-музыки и считавшие подлинность необходимым музыкальным элементом.

Классическая история какой-либо рок-группы такова: молодые нищие музыканты много лет мыкаются по концертам, создавая имя, а потом, словно в награду за страдания и труд, судьба разрешает им выпустить первый альбом. Выступления вживую — это своеобразное доказательство того, что за плечами у музыкантов годы выступлений, что играть они действительно умеют и что они уже успели заслужить признание публики. Поп-музыканты же, напротив, возникают неизвестно откуда и сразу же выпускают альбом, который никак не связан с их жизненным опытом. Поп-музыкант начинает выступать с концертами уже после выпуска первого альбома и повторяет в них альбомные композиции. Или, как в случае с Milli Vanilli, концерты и являются альбомом.

С 1980-х годов все крупные концерты тщательно планируются и частично записываются заранее — возможно, оттого, что теперь концертам приходится конкурировать с музыкальными клипами. Современные сценические спецэффекты требуют от музыкантов такой физической отдачи, что сил на пение уже просто-напросто не хватает. И хотя большинство поп-музыкантов поют собственными голосами, композиции, как правило, записаны заранее и выступают музыканты под фонограмму,—это уже давно не секрет. В книге «Выступления и поп-музыка: история, место и время» (Performance And Popular Music: History, Place And Time, 2006) Ян Инглис утверждает, что начало новой музыкальной эпохе было положено в 1983 году Майклом Джексоном: «Нет ничего странного в том, что Джексон пел “Billie Jean” под фонограмму, удивительно то, что публике тогда было совершенно не важно, поет он вживую или нет».

Тем не менее в истории современной музыки найдется множество примеров пения под фонограмму, что вызывает у некоторых фанатов возмущение, в то время как другие встают на защиту своих любимцев. История повторяется вновь и вновь: достаточно вспомнить Эшли Симпсон, во время выступления которой включили не ту песню, так что певице пришлось уйти со сцены, или Бейонсе, ставшую жертвой всеобщего гнева.

Фонограмма — удивительное явление, форма жульничества, о которой большинство из нас знает, но предпочитает не говорить. Журналисты любят рассказывать о случаях пения под фонограмму так, словно разоблачают великую тайну, хотя прекрасно осознают, что тайна эта давно раскрыта. И нельзя сказать, что подобные разоблачения оставляют нас равнодушными, хотя мы и сами не понимаем почему. Возможно, это каким-то образом связано с нашим восприятием человеческого голоса. Мы с младенческого возраста учимся вслушиваться в чужие голоса и пытаемся различить в них лживые или искренние нотки. Нам недостаточно знать, что человек любит нас или сожалеет о содеянном — мы хотим услышать об этом. Мало того, нам непременно нужно, чтобы все это еще и звучало правдоподобно. И от певцов мы тоже хотим, чтобы те пели искренне и с душой.

От певца требуется больше искренности, чем, например, от пианиста, и критики также нередко говорят о «душевности и жизненности» вокальных композиций. Ударников или клавишников редко обвиняют в неискренности, а вот вокалистам в этом плане приходился нелегко. С другой стороны, голос становится визитной карточкой вокалиста, его опознавательным знаком, которого нет, например, у гитаристов или ударников. Многие заявляют, что сложные гитарные соло, которые так любят великие гитаристы хеви-метал, — просто технический трюк, пусть и добротно выполненный, однако в адрес исполнителей в стиле Ар-энд-Би, проделывающих примерно то же самое при помощи голоса, такие заявления звучат намного реже. Очевидно, звучащий голос, пусть даже и без слов, вызывает больше эмоций.