Практическая мудрость - Кеннет Шарп Страница 42

Иногда организация обеспечивала своим членам и более формализованное обучение – проводила тренинги по управлению стрессом и разрешению конфликтов, давала рекомендации по оказанию легальной помощи клиентам, снабжала информацией о вреде наркотиков. Активистам рассказывали, о чем не надо спрашивать, как завязывать знакомства, как увидеть ситуацию глазами спорщиков, как вести себя при столкновении, если его не удалось избежать. Такие занятия оказывались особенно успешными, когда их вели люди с опытом улицы – например, бывшие члены преступных группировок.

Организация «Прекращение огня» упорно работала над созданием как можно более широкой общественной среды, которая поддерживала бы усилия организации. Нужно было не только добиться терпимого отношения и доверия местных банд и группировок, но и заручиться сотрудничеством со стороны местной полиции, общественных организаций, церкви, школ, социальных служб и предпринимателей. Труднее всего оказалось получить поддержку полиции, сохраняя при этом свободу действий. Полиция является важным источником информации для активистов. Необходимо было, чтобы полицейские участки немедленно передавали им сведения о случаях насилия, обстоятельствах и жертвах – дабы активисты знали о конфликте не меньше, чем вовлеченные в него банды.

Итак, организация набирала в свои ряды тех, чей жизненный опыт был необходим для успешной работы. Но затем она создавала организационную и общественную структуру, которая давала активистам новый опыт, поощрявший их к развитию практической мудрости, необходимой для успешного консультирования.

Именно этого не в состоянии сделать многие крупные юридические фирмы.

Юристы больше не консультируют

Хотя мы часто думаем о юристах как о солдатах-наемниках, готовых ревностно отстаивать любую позицию клиента – лишь бы она не шла вразрез с законом, – существует и другая, не менее давняя традиция, рассматривающая юристов как советников [110]. Это логично: в силу исходной цели (по Аристотелю – τελός) юридической практики юрист служит интересам клиента и достижению справедливости. Для этого он должен помочь клиентам осознать их реальные интересы – так адвокат советует супругам, спорящим по поводу финансовых условий развода, не действовать сгоряча и подумать о вреде, который они могут причинить детям.

Однако в последнее время эта традиция – воспринимать юриста как консультанта и советника – утрачивается. Безоговорочная ревностная защита интересов клиента становится нормой. Происходит вытеснение желания и умения давать мудрые советы. Почему так происходит?

Одним из факторов стало постепенное смещение акцентов в профессиональных нормах. Исследователи из Американской ассоциации юристов обнаружили, что в течение XX века, особенно в последние его десятилетия, такое понятие, как «исполнение долга», в системе права все больше выхолащивалось и сводилось к требованию «соблюдения правил». Вместо того чтобы приводить в согласие два обязательства общего характера, балансировать между которыми нужно постоянно (главенство закона и интерес клиента), юристы все чаще сталкиваются только с одной профессиональной нормой: интересы клиента следует защищать ревностно, с применением любых правил, которые можно трактовать в его пользу. Это смещение подпитывалось преобразованиями в мире крупных юридических фирм: рост специализации и конкуренции на рынке юридических услуг вкупе с бюрократизацией привели к деградации консультирования и отказу от обретения практической мудрости, которая необходима хорошему консультанту.

С 1970-х годов корпорации начали менять свои долгосрочные отношения с крупными юридическими фирмами, услугами которых они пользовались. В компаниях стали возникать собственные юридические отделы, рутинная работа передавалась в руки своих юристов. Это стало испытанием для традиций, которые сложились в отношениях между корпорациями и юристами в те времена, когда юристы были независимыми.

Привычные, издавна сложившиеся отношения предполагали доверие между клиентами и юристами – последние почти всегда обладали доскональным знанием истории и стремлений доверителей, которых обслуживали, и прекрасно знали ключевых игроков. Такие отношения создавали уровень лояльности, вполне допускавший честное консультирование, – так близкая дружба допускает советы, содержащие горькую правду. Независимый юрист-консультант и подумать не мог, что клиент уйдет, если услышит не тот совет, на который рассчитывал.

Корпоративные юристы оказались в более трудном положении. Вне зависимости от своих профессиональных суждений, они постоянно и прямо зависели только от одного-единственного клиента – от босса, платившего им деньги. И им, разумеется, стало трудно сохранять отстраненность от руки, которая кормит; выгоднее было смирить собственный профессионализм, чем оказаться гонцом, приносящим дурные вести.

Когда к корпоративным юристам отошла львиная доля работы, которую до того выполняли независимые юридические фирмы, отношения между корпорациями и юридическими фирмами изменились. Корпорации, получившие собственный штат юристов, уже не были заинтересованы в долгосрочных контрактах с независимыми юристами; они стали рассматривать юридические услуги как товар, приобретаемый на проектной основе для решения конкретных проблем, и подыскивали фирму, предлагавшую лучшее решение конкретной проблемы за меньшие деньги. Традиционные связи между юридическими фирмами и их корпоративными клиентами ослабевали и все больше уступали место рыночным отношениям.

Сами юридические фирмы тоже менялись в условиях растущей конкуренции [111]. Они сосредоточились на услугах в специализированных областях знаний, которые корпоративные юристы предоставить не могли. Независимые юристы агрессивно продвигали свой сервис и уподобились медикам-специалистам, разбирающимся только в одной проблеме, способным решить только ее и вступающим только в краткосрочные отношения с каждым клиентом. В результате они утратили возможность изучить историю компании-клиента настолько подробно, насколько того требовало рассмотрение возникающих вопросов в соответствующем контексте. Они уже не знали своих клиентов настолько хорошо, чтобы оказывать им какие-то иные услуги, кроме как выслушать проблему в формулировке клиента и дать узкий совет. Углубляясь в частности, такие юристы просто не могли помочь клиенту рассмотреть ближайшие задачи в свете долгосрочных интересов [112].