Майндсайт. Новая наука личной трансформации - Дэниэл Дж. Сигел Страница 42

Что открылось Энн, когда она научилась противостоять тревоге и регулировать ее, расширив границы терпимости? Какие образы и мысли выбрались наружу? Вернувшись к «сканированию», Энн снова почувствовала волну холода в груди, и она провела несколько минут в «бухте».

Когда она находилась там, в ее сознании возникли образы отца и приемной матери. Она испугалась их лиц и задумалась, была ли эта паника из-за их плохого отношения к ней. Энн снова сосредоточилась на дыхании, но ее начало трясти, лицо напряглось, и по щекам потекли слезы. «Я вижу фотографию, но я не помню ее. Это единственная оставшаяся у меня фотография. На ней изображены мы с мамой». Энн открыла глаза, посмотрела на меня и сказала: «Она лежит у меня где-то в шкафу, я не разглядывала ее уже много лет». Казалось, она испытала облегчение, но вместе с тем обессилела.

Чтобы убедиться, что мы досконально изучили негативные ощущения в области сердца, на следующей встрече мы опять провели «сканирование» тела. Энн почувствовала тяжесть в груди, у нее появился комок в горле и выступили слезы. Но паника постепенно уменьшалась: она больше не сдерживалась защитными реакциями и свободно двигалась к логическому завершению. Растворившись, паника приоткрыла глубоко скрытую эмоцию – сильную грусть. Теперь Энн нужно было разрешить ощущениям утраты и горечи разворачиваться в их собственном ритме.

На другой сессии Энн позволила образу с фотографии – маме, которая держит свою дочь на руках, – наполнить пространство осознанности. Поначалу слезы у Энн текли медленно, и она их не замечала и не смахивала. Но затем она дала волю чувствам и начала бесконтрольно рыдать, так что ее тело согнулось пополам. При помощи невербальных сигналов – синхронного дыхания, например – я показал ей, что я рядом. Когда она открыла глаза и мы посмотрели друг на друга, я заметил, что у меня тоже выступили слезы.

«Я знаю, это звучит странно, – сказала Энн, необычайно мягко глядя на меня, – но я чувствую присутствие мамы; я знаю, что она здесь, со мной».

Потом Энн рассказала мне сон, увиденный накануне нашей встречи. «Мне ничего не снилось лет десять, и это было очень странно», – добавила она. Один из важных способов интеграции воспоминаний и эмоций – сны. Они появляются, когда корковое подавление ослабляется в достаточной степени, чтобы подкорковые лимбические участки и ствол могли вдоволь «наиграться» с воображением. Сновидения – это смесь воспоминаний, которые мы пытаемся осмыслить, обрывков прошедшего дня, сенсорных сигналов и просто случайных образов, генерируемых во время фаз быстрого сна.

Для меня тот факт, что подкорковые участки Энн наконец начали отправлять сигналы в спящий мозг и она даже помнила их после пробуждения, был хорошим знаком.

«Во сне я плыла к берегу, но начался отлив, и я не могла его побороть. Мои ноги были привязаны к лодке, идущей в море, но я пыталась плыть обратно к берегу. Я изо всех сил гребла руками, но уставала все сильнее. Лодка продолжала плыть, и я перестала видеть берега. Я проснулась в панике. Это было ужасно».

Я попросил ее рассказать подробнее о ее чувствах во время пробуждения и что приходило ей в голову прямо сейчас.

«Не знаю, наверное, я просто слишком устала».

Но спустя неделю Энн описала второй сон, а также показала записи из дневника, который начала вести. «Я опять в воде. Теперь я вижу берег, но лодка снова движется в открытое море. Я чувствую, что точно утону. Но тут я трогаю ногу – мне кажется, я действительно сделала это во сне и она была теплой – и снимаю веревки. Я высвобождаю ноги и начинаю изо всех сил ими работать. Наконец, я добираюсь до берега и падаю на теплый песок. Я помню, что просто смотрела на небо и солнце и чувствовала себя в безопасности. Потом я проснулась, испытав большое облегчение».

На этот раз Энн легче разговаривала о значении этих образов, и мы исследовали охватившую ее беспомощность, сменившуюся облегчением.