Физиогномика и выражение чувств - Паоло Мантегацца Страница 41

Все мы, открытым лицом, как в зеркале, созерцая славу Господню, преображаемся в тот же образ славы во славу…. (2 Кор. III, 18).

Мы станем подобны Ему, потому что увидим Его таким, каков Он есть (Иоанн III, 2).

Сильную подражательную симпатию пробуждает в нас не только лицо живого человека, но и портрет его, если только он похож и выразителен. На письменном столе Фридриха Великого стоял всегда бюст Юлия Цезаря. Я видел этот бюст, и он произвел на меня глубокое впечатление, – до того еще силен блеск гения в этом немом мраморе, несмотря на столько веков. Прусский король говорил, что этот Цезарь вдохновлял его на великие подвиги. Для того чтобы испытывать подобные влияния, не нужно быть великим человеком, достаточно быть просто человеком. Со времени моей юности перед моими глазами всегда находилась гравюра, изображающая Рафаэля Менгса и выполненная по его собственноручному портрету. Этот благородный и вдохновенный облик постоянно уносил меня в область высоких идеалов и побуждал к умственной работе.

Подражательная симпатия, составляющая одно из простейших явлений отраженной жизни чувств, особенно ярко выступает в мимике любви; но здесь она осложняется элементами высшего порядка.

Самый элементарный факт этого рода представляет тот случай, когда мы, притворяясь плачущими, заставляем плакать ребенка, который нас любит, хотя ему и неизвестно почему и как мы страдаем.

Более сложное явление происходит тогда, когда человек становится на колени перед любимой особой, целует ее ноги, как бы желая довести до совершенного ничтожества свое личное «Я», сделать его чем-то зависимым, какой-то частицей любимого существа. Это желание слиться с другим, умалить себя, чтобы возвеличить того, кого любишь, по моему мнению, выходит из узких пределов мимики и охватывает более обширную сферу и самые широкие горизонты мысли. Мы видим это по употреблению уменьшительных имен, которые в ходу между любовниками, а иногда и между друзьями, и которыми пользуются маменьки в разговоре со своими детьми; человек тонко и великодушно умаляет себя как будто для того, чтобы любимому существу легче было охватить и поглотить его. Ведь маленьким предметом удобнее овладеть, и потому в присутствии любимой особы мы хотели бы превратиться в цыпленка, в канарейку, во что-нибудь крошечное, чтобы всецело находиться в ее руках, чтобы чувствовать себя сжатыми со всех сторон ее теплыми и любящими пальцами. Есть еще и другая секретная причина к употреблению уменьшительных имен. Маленькие создания бывают нежно любимы, а нежность есть высший признак всякой крупной силы, которая может развиваться и расходоваться по собственному произволу. После сильного, горячего, стремительного объятия всегда следует нужная нота, и уменьшительные формы мимики или слов играют при этом видную роль.

Рассмотрев самые важные общие признаки расположения, нам следует теперь разложить их аналитическим путем.

Многие из этих мимических элементов наблюдаются и у животных. Дарвин описал ласки привязанности кошек и собак по отношению к их хозяевам, и подобные наблюдения с натуры мог бы сделать каждый. В своей «Физиологии любви» я также описал несколько сцен этого рода из мира животных, где постоянно преобладают два существенных элемента любовной мимики: приближение и удовольствие. Во всю жизнь я не увижу более ничего подобного кокетничанью двух улиток, которые, обменявшись ударами метательных камешков (подобно доисторическим людям), ласкались и обнимались с такой грацией и такой чувственностью, что могли бы возбудить зависть самого утонченного эпикурейца.

Синоптическая таблица мимики расположенности

Мимика расположенности начинается стремлением к сближению и оканчивается взаимным соприкосновением тел, или некоторых частей тела.

Именно, в инстинктивном выборе тех или других членов для соприкосновения и выражаются разнообразные виды расположенности, – от самого святого благоговения и до самых чувственных вожделений. У всех народов земного шара замечается стремление соприкасаться наиболее подвижными и наиболее чувствительными частями тела. Вот почему рука и рот являются главными органами мимики расположенности. Относительно руки, однако, существует большое единодушие, потому что есть, кажется, народы, которые никогда не целуются. Ссылаясь на авторитет Дарвина и некоторых других исследователей, я назову из числа таких народов: фиджийцев, маоритян, таитян, папуасов, австралийцев, обитателей Сомали в Африки, а также эскимосов и древних японцев.

Я никогда не забуду своего долгого спора с благородным и интеллигентным живописцем с острова Явы, Баден-Салеком. Он говорил мне, что, подобно всем малайцам, он находит больше нежности в соприкосновении носов, чем в соприкосновении губ. «Ведь носом дышат, – добавлял он, – носом мы ощущаем дыхание любимого существа, и нам кажется, что мы сливаем при этом свою душу с его душой». Я говорил в защиту губ; но мы могли бы проспорить целый день и все-таки не убедили бы друг друга; наши вкусы в области чувствований были слишком несходны. Наших женщин он находил очень красивыми, но никак не мог примириться с нашими орлиными носами, такими длинными, такими огромными, по его выражению.

В широком смысле слова, ласка может быть выражена какой угодно частью тела. Нога, впрочем, употребляется с этою целью весьма редко, да и то разве в тех случаях, когда для этого нельзя воспользоваться другим членом, или же у народов отсталых, которые имеют обычай для выражения преданности и уважения к какой-нибудь особе ставить себе на голову или на лицо ее ногу.

Настоящим же органом ласки служит рука. Пальцы ее – это суставчатые и гибкие рычаги, которые дают возможность дотрагиваться, щекотать, сжимать, обнимать, охватывать, увеличивая число нежных прикосновений и приятных ощущений. Не даром слова cher и caresse имеют общее словопроизводство (carus). Ласкающая рука ищет другую руку, или же, в моменты более нежного умиления, – лицо любимого человека; часто нам недостаточно одной руки, а иногда и обеих. Посмотрите на мимику материнской привязанности, когда мать любящей рукой гладит по лицу своего ребенка, и скажите, можно ли найти более нежное и более естественное выражение любви.

При своих ласках человек нечто отдает и вместе с тем нечто воспринимает. К руке, расточающей любовь, от кожи любимой особы, словно магнетические токи, прибывают волны другой любви. Вот почему одно из самых обычных и самых чувственных любовных излияний состоит в перебирании волос рукою. В этом лабиринте гибких и живых нитей рука находит неисчерпаемый источник осязательных наслаждений. Каждый волос – точно электрическая нить, приводящая нас в тесную связь с чувствами, сердцем и даже мыслью любимого существа. Недаром длинные волосы женщин во все времена считались залогом любви, и недаром лысые оплакивают утрату целой области в мире наслаждения.

Пожатие рук – один из видов ласки, но наименее чувственный. Оно служит простым выражением того, что два человека узнают друг друга, что они не желают один другому вреда и не имеют основания питать друг к другу ненависть. Это одно из распространенных приветствий в человеческой семье, и даже дикие народы, у которых оно не в обычай, истолковывают его всегда, как знак расположения. У народов цивилизованных рукопожатие есть самый естественный способ выражения дружбы, в котором часто рельефно выступают характерные черты народности. Всем известно сильное и энергичное schake-hand англичан. Итальянцы пожимают руку со страстной стремительностью, совершенно чуждой народам севера. Многие люди, очень холодные и мало общительные, никогда не отвечают на ваше рукопожатие: вы держите в своей руке какой-то мертвенный член, внушающий страх и отвращение.