Стратегии выдающихся личностей - Валентин Бадрак Страница 41

Похожая схема формирования арсенала могучих установок сработала и в жизни Николая Рериха. Многие исследователи говорят о значительной роли масонства, благодаря системе неизменных фундаментальных правил которого у Рериха выработалась готовность ориентироваться на собственные решения, пренебрегая мнениями авторитетов. В список свергнутых авторитетов попал даже отец, который настаивал на юридическом будущем сына. Покорившись родителю на время учебы (юный Рерих ухитрялся и учиться на юриста, и одновременно серьезно заниматься живописью, совмещая эти занятия с развитием замыслов археолога), он пренебрег волей отца в главном – в выборе жизненного пути. Нет сомнения, что это прямое следствие воздействия психологической установки на личные достижения, самостоятельные решения, ориентир на силу индивидуума, не оглядывающегося на общественное мнение.

«Отец индийской нации» Махатма Ганди может служить классическим примером позитивного влияния психологической установки искусственно созданного сообщества. Сила касты во внушении незыблемых правил своим представителям сопоставима с властью религиозных магов и древних шаманов. Видимые ограничения для представителей касты касаются преимущественно области нравственности, в остальном стремление индивидуума к самовыражению поощряется, его свобода не закрывается на замок, ключ от которого находится в кармане у мнимого или навязанного лидера.

Во всех приведенных выше примерах традиция играет роль некой монументальной надстройки, величественно возвышающейся над сознанием и несущей тайный шифр могущества. Каждая личность развивается под психологический аккомпанемент доминирующей идеологии, расширяя могущество в виде эмоциональной раскованности, неизбежной самостоятельности и последовательно формируемой высокой самооценки. Традиции каст, религиозных сообществ и властных родовых символов требуют не столько послушания, сколько приятия в бессознательное определенных принципов и идей. Поэтому они дают все возможности с полным спокойствием презирать иные символы, власть правил, стереотипов и предлагаемых авторитетов.

Они играют роль энергетических источников питания для еще не заряженных аккумуляторов. И чаще всего такого заряда, если он произведен правильно, хватает на всю жизнь. Психологическая установка на успех вырабатывается как нечто обязательное, как долг перед родом, кланом, орденом, фамилией. Она не ведет индивидуума по жизни, но указывает ему более широкие рамки возможного, озаряет его путь более мощным лучом света.

Доверие в формировании психологической установки

Доверие придает невообразимую силу в формировании активной психологической установки. Ритуал оказания доверия способен перевернуть жизнь индивидуума. Фактически оказать человеку доверие, несмотря на имеющиеся риски, означает придать несоизмеримо дерзкий импульс успеха, задать установку действовать с предельной активностью. Это сродни действию электрического кардиостимулятора, применяемого для включения в работу сердца, – сотрясение, открывающее новую жизнь. Самоидентификация будущих победителей являлась рефлексией на высказываемое им доверие со стороны авторитетного представителя интересующего их рода деятельности. Этот фактор может тесно переплетаться с родительской любовью, но вовсе не обязательно, чтобы этот проводник в новую жизнь являлся близким родственником.

Идеальный и самый рискованный эксперимент провел македонский царь Филипп, когда доверил юному Александру Македонскому командовать частью войска во время настоящего сражения. Именно эта победа дала ему самоидентификацию бесспорного лидера и предопределила все остальные победы. Это почти совершенный исторический пример: если бы то первое сражение имело иной, менее успешный исход, Александра Македонского могло бы и не быть вовсе. Таким образом, если установка формируется в условиях предельного риска, настоящей опасности, она обретает твердость алмаза, и вера в собственные силы уже никогда не подвергается сомнению.

Если от отца или матери к ребенку направляются потоки доверия, он начинает парить над миром. Порой даже отношения родителей с ребенком и их духовная близость уходят на второй план. К примеру, хотя между отцом и сыном Мережковскими далеко не все было гладко в отношениях и восприятии друг друга, тем не менее, когда Дмитрий, вечно пасмурный обитатель глубокой норы, в тринадцать лет разразился стихами, отец высказал поразительное, оживляющее и активизирующее доверие. Он издал сборник стихов в дорогом кожаном переплете с золотым тиснением названия и не раз с гордостью демонстрировал его влиятельным гостям. Эффект был такой, будто подростка хлестнули по голым ногам пучком крапивы. Уже пятнадцатилетнему отпрыску Мережковский-отец устроил знаковую встречу с бронзовеющим при жизни Федором Достоевским, который, хоть и посоветовал упорному юноше «страдать», все равно сыграл положительную роль самим фактом встречи. Дмитрий Мережковский получил ясный сигнал – на него взирают как на будущего художника слова, его воспринимают как состоявшегося актера на литературной сцене. И он без сомнения сорвал кандалы, тянущие его смятенный дух к земле. Правда, настоящий полет в его жизни начался уже совместно с экзальтированной и гиперактивной подругой жизни Зинаидой Гиппиус, которая усилила самооценку писателя, воплотила идею создания литературного центра, влиявшего определенное время на целое поколение современников.

Доверие можно оказывать по-разному. Ободрение – это не только оказание чести участвовать в боевых действиях на равных с тем, кто такую возможность предоставил. Порой это просто знаковая встреча, демонстрация серьезности намерений со стороны того, кто выступает кредитором доверия. Например, отец Франклина Рузвельта совершил небольшой, но фееричный по значению шаг: он просто представил сына Президенту Соединенных Штатов Америки Гроверу Кливленду, когда мальчику было всего семь лет. И сам факт, что состоялся вполне серьезный разговор, создал отзвук величия и личной причастности к запредельному, дозволенному лишь немногим. Он наполнил сознание мальчика уверенностью в своей значимости, раз с ним разговаривает президент страны. Наряду с принадлежностью Рузвельта-младшего к звездному генеалогическому древу (он был дальним родственником республиканца Теодора Рузвельта, 26-го Президента США и лауреата Нобелевской премии), элитным образованием, почти неограниченными доходами семьи, он имел завышенную самооценку, ощущал себя подлинной «белой костью» и потому вел себя с надменной насмешливостью, соответственно образу воображаемого героя.

Поистине уникальным случаем может считаться рождение заоблачной самооценки и позитивной психологической установки у русского поэта Сергея Есенина. В его детстве присутствуют практически все элементы вовлечения и поощрения со стороны окружения, причем делалось это на фоне полной и безоговорочной свободы действий. «Я рос в атмосфере народной поэзии. Бабка, которая меня очень баловала, была очень набожна, собирала нищих и калек, которые распевали духовные стихи. Еще большее значение имел дед, который сам знал множество духовных стихов наизусть и хорошо разбирался в них», – вспоминал поэт о роли деда и бабки в своем становлении. Еще один точный выстрел был произведен отцом: он как-то привез из Москвы две стеклянные рамки – для почетных бумаг своего сына. Туда, как сообщает один из исследователей жизни знаменитости Исаак Эвентов, были помещены свидетельство об окончании училища и похвальный лист. «Вставленные в рамки, эти бумаги были прикреплены на самом видном месте в избе» – такое не могло пройти мимо впечатлительного юноши. Представляется не случайным, что уже через пару лет сам Есенин почувствовал осознанную тягу к творчеству. Вот эта рано порожденная установка на звездные достижения позволила юному Есенину бросить конторскую службу наперекор отцу (который считал сочинение стихов пустым занятием), не побоявшись нищеты и перспектив голода. Первым импульсом возросшей самооценки Есенина стал отказ заниматься нелюбимым делом, вызывающим отвращение. Он решительно бросил работу в конторке магазина, куда устроил его отец. Не возымела власти даже главная, несколько закамуфлированная цель: определить юное дарование в институт. Тайное и непрерывно растущее желание писать стихи и печататься привело молодого человека в типографию влиятельного тогда издателя Ивана Сытина, что представляется следствием явного стремления приблизиться к любимому делу, нежели действием загадочного случая. Когда же юноша увидел детали книгопроизводства, осязал на ощупь материальную сторону этой манящей и чарующей формы самовыражения, его вера в себя не просто выросла – он стал захлебываться от нее, убедил себя в своем великом предназначении. Не только Лев Толстой и Генрик Сенкевич, в подготовке сочинений которых он принял непосредственное участие, стали понятны Есенину как символы современной литературы, но вся система самопредставления миру литературного творца выявилась предельно ясной, хотя нисколько не утратила своей прелести. Через полтора-два года Сергей Есенин дебютировал в литературе, опубликовав в детском журнале стихотворение «Береза», а в большевистской газете – стихотворение «Кузнец».